С большим достоинством и некоторой грустью Дугалд сломал оставшиеся печати и тряс бумагу до тех пор, пока не показались черные буквы. Увидев картинки корней папоротника, воины огорчились. Один из них даже ткнул письмо копьем. В ожидании объяснений люди теряли терпение и раздражались.
– Тут мысли, от которых белым хотелось избавиться, – объяснил путешественник в порыве вдохновения, – мысли грустные, плохие, слишком тяжелые и в любом случае болезненные. Они вышли из белого человека через пишущую палку, прямо на бумагу, и их пришлось унести прочь.
– Прочь! Прочь! – угрожающе подхватила толпа.
Старик сложил листы. С торжественностью того, кто разгадал тайну, он порвал их на кусочки и подбросил. Как они затрепетали на ветру!
Женщины визжали и убегали от плохих мыслей белого человека. Мужчины смеялись. Лишь Дугалд стоял тихий и грустный, пока обрывки кружились вокруг него и усаживались на траву, словно стая какаду.
Потом мужчины взяли свое оружие, женщины – сети, плетеные сумки и детей, и все отправились на север, где в то время года было много зверей и клубней ямса[26]. Старик пошел с ними, конечно, ведь они были его племенем и двигались в нужном направлении. Они побрели по сочной траве, и настоящее совершенно их поглотило.
Миссис Боннер вся покрылась сыпью то ли из-за особенно влажного лета, то ли из-за нехватки в Сиднее свежих овощей (не то чтобы ей их действительно недоставало), а иногда объясняла свое физическое недомогание (в личной беседе, опасаясь насмешек со стороны семейства) невозможной ситуацией, в которую ее поставила беременность служанки, Роуз Поршен. Та по-прежнему находилась в доме – такая пузатая, такая постыдная… Миссис Боннер называла состояние своей горничной «недуг Роуз». Мириться с ним было столь же невыносимо, как и с собственной беспомощностью.
– Я узнала, – поделилась миссис Боннер с подругой, миссис Прингл, – что некая миссис Лодердейл держит специальное заведение для падших женщин, потом навела справки и выяснила: оно предназначено вовсе не для тех, кто несет в себе, так сказать, материальные доказательства своего падения…
Миссис Боннер поджала губы.
– Даже не знаю, что вам посоветовать, – вздохнула миссис Прингл, которая сама была беременна на вполне законных основаниях и падением бывшей каторжанки ничуть не интересовалась.
– В нормальном семействе, – сетовала миссис Боннер, – ответственность за подобные вещи не перекладывают на плечи одного человека!
