Немец разделся и лег, и тогда они с Пэлфрименом принялись вспоминать другие виды растений с необычными семенами. Бойл уже спал, и беседа между двумя учеными текла приятно и непринужденно, по-дружески, потому что никто не затрачивал на нее особых усилий.
Вероятно, виновником создавшей ситуации следует считать только меня, решил Пэлфримен и не двигался с места, боясь развеять чары.
– Почему вы не ложитесь, Пэлфримен? – наконец зевнул Фосс. – Завтра мы выходим рано.
– Из-за лилии, – ответил Пэлфримен и вздохнул. – Мы можем больше никогда не увидеть ее во всей свежести красоты.
Фосс зевнул.
– Небось такие растут здесь повсюду.
– Не исключено, – согласился Пэлфримен.
Их голоса некоторым образом дополняли друг друга. Как у возлюбленных.
И тогда Фосс поплыл. То были последние услышанные им слова, и они слились воедино. Написанные слова оттаивают не сразу, и слова лилий парили в высокой летней воде, среди листьев водяных растений, темные волосы корней облепили его рот, и туда хлынула вода. Теперь они плавали так близко, что соединились друг с другом бедрами, и были из той же плоти, что и лилии, и губы их вместе тонули в любовном потоке. Я не хочу этого пока или nie nie nie, niemals. Nein![14] Захочешь, сказала она, если разрежешь и изучишь слово. «Вместе» заполнено маленькими клетками. И взрезается ножом. Это вещее зерно. Но же я не хочу! Все человеческие обязательства причиняют боль, мистер Иоганн Ульрих, пока не узнаешь их, вид за видом. Золото тоже причиняет боль, и подавляет, и холодит лоб, и в то же время столь желанно, ибо безупречно. Берегись христовых терний! Вырви их с корнем, пока не прижились. Впрочем, она была смиренно-благодарна. Стоя на коленях, она продолжала омывать волосами любую плоть, будь то великолепные лилии или же черная, гниющая человеческая плоть.
После одной из тех передышек, в которые спящий иссыхает, язык его обращается в камень и одеяло отпечатывается на боку, он сказал:
«Я принимаю твои условия. Пот помешал мне увидеть их прежде».
«Принимать ты не вправе. Это женщина губит мужчину, чтобы сделать из него святого».
«Взаимно. Все взаимно».
Язык перестал ему повиноваться.
«Вот ты все и понял!» – рассмеялись уста.
«Двое zusammen[15] выигрывают в числе, но проигрывают по сути. Числа ослабляют».
«Слабый всегда сильнее, о Фоооосс!»
И спящий сел, чтобы заглянуть в уста лилии. Вместо этого он увидел темноту и ощутил запах погасшего фитиля, потому что Пэлфримен закончил набросок и лег спать.
