У палаток Джадд сказал:
– Мистер Пэлфримен, я не клал туда компас.
– Я вам верю, – ответил Пэлфримен.
– Тому нет никакой разумной причины!
Причина есть всегда, молча поправил его Пэлфримен и принялся ее искать.
Пребывание в Джилдре обернулось для орнитолога сезоном лунатизма, и красной нитью через все проходил его сон (вероятно, то был все-таки сон), об измученном лунном свете и шелестящей тени, которую воспоминания отлили в свинце. И эта мрачная статуя угрожающе топталась перед ним под стеклянной луной, однако, сколько бы Пэлфримен ни смотрел (он оставался начеку еще долго), Фосс-человек больше во сне не ходил.
И вот теперь в Джилдре что-то должно было случиться. Первыми это почуяли в вечернем воздухе аборигены и собаки, которые то рычали, то резвились друг с другом. Белые смыли пыль с шей и лиц, запахли высохшей водой, мылом и резкой, грубой чистотой, церемонно вышли из палаток и объявили, что приближается отряд. Вдалеке раздавался отрывистый лай незнакомых собак, и собаки Джилдры принялись подвывать и кусать друг друга за плечи, выражая радость и солидарность.
– Вот и Торндайк! – вскричал Фосс, выбежав без шляпы и выставив на всеобщее обозрение белый лоб – с него словно маска упала.
– Будь я проклят, а ведь вы правы! – признал Бойл.
Теперь он постоянно пребывал в благодушном настроении, был со всем согласен и ко всему равнодушен и, кроме того, изрядно забавлялся.
Усталый отряд тем временем вошел в Джилдру с доблестью животных, добившихся цели. Волы со стоном замерли, подняли глаза и раздули ноздри, до последнего негодуя на тяжелые хомуты.
Худощавый, с налитыми кровью глазами Торндайк не стал устраивать шумихи вокруг своего прибытия, так как был человеком скромным. На немца, о котором столько говорили, он тоже не обратил особого внимания – протянул ему то, что привез, и все. Вместе с провиантом для Джилдры Торндайк захватил еще и топор, позабытый участниками экспедиции на ферме мистера Макензи, где они не так давно останавливались на ночлег, и стопку писем, перевязанных бечевкой.
Фосс забрал почту и похлопывал себя ею по ноге, задавая Торндайку скучные вопросы о дороге и о погоде, на которые последний отвечал не без некоторого удивления. Торндайку не доводилось видеть немцев прежде, и на этого он тоже старался не глядеть. Он плюнул, подвигал кадыком и пошел распрягать волов.
Фосс вернулся в дом и развязал стопку писем.
Разумеется, там обнаружились указания и пространные излияния мистера Боннера. Еще там имелась пара дружеских строк от Сандерсона, газеты и подарок от какой-то леди – масочка от мух, связанная ею собственноручно из зеленого шелка.
