– Меня зовут Бойл, – объявил человек с толстыми губами и протянул недрогнувшую руку.
– Из Джилдры, – прибавил Фосс.
– Все верно.
На этом обмен любезностями завершился, Бойл развернул лошадь и повел отряд по той же тропе, которую только что проложил. Вереница потных лошадей, послушных мулов, неповоротливых коров и обгоревших, томимых жаждой людей направилась к Джилдре. Когда они добрались до поселения, небо на западе стало кроваво-красным. Впереди лежащая местность почти утонула в сумерках, из которых выбежали какие-то люди, тощие и черные как палки, чтобы принять поводья из рук прибывших. В небо поднимались дым, выбитая копытами пыль и ночные испарения земли. Все смешалось, и надвигающаяся тьма вовсе не сулила спокойствия.
Брендан Бойл принадлежал к тому типу мужчин, которые стремятся избавиться от малейших признаков высокого положения, доставшихся им при рождении, ибо находят их оскорбительными и не желают нести на себе это клеймо всю жизнь. Поэтому хозяин подпирал ножки стола сочинениями Гомера, а другими книгами, унаследованными или даже купленными им самим в идеалистичной юности, теперь промокали лужи; в лучшем случае ими пренебрегали все, за исключением мух, пыли и плесени. В этом доме или, скорее, лачуге из горбыля с огромными щелями в стенах, поочередно пропускающими свет солнца и звезд, ирландское столовое серебро соседствовало бок о бок со щербатым чугунком, причем зверские вмятины на первом, казалось, были нанесены в отместку за его изящество. На земляном полу валялись хлебные крошки и корки. Птицы и мыши растаскивали, что могли, но некоторые объедки залеживались и со временем обращались в камень или же растирались в пыль мощными ногами тех черных женщин, кои соответствовали примитивным потребностям Брендана Бойла.
– Это – мой особняк, – указал хозяин, взмахнув фонарем так, что комната покачнулась, и на щеках у него вспыхнули ямочки. – Предлагаю вам, мистер Фосс, и одному-двум вашим людям застолбить себе места прямо на полу и порадовать меня беседой. Остальные пусть наслаждаются роскошью своих палаток. Тут полно аборигенов, лопающих от пуза мое мясо и хлеб, они-то им и подсобят. Эй, Джем, где ты, черт побери? – проворчал он, потом крикнул и вышел за порог, заставив траву и деревья бешено крутиться в тревожном свете качающегося фонаря.
Фосс и Пэлфримен, оставшись в похожей на скелет лачуге, среди запахов черствого хлеба и утренней золы, ничуть не жалели о том, что это последний приют цивилизации.
