И все же немец ценил красоту ночного неба, как и другие люди, только на свой лад. Одновременная простота и смехотворность слов Пэлфримена вызвала у него ярость, и звезды над ним вспыхнули холодным огнем.
– Сегодня опять будут заморозки, – поежился Сандерсон, и фонарь в его руках дрогнул.
– Как вы себя чувствуете, сэр? – спросил Джадд вполголоса и тронул Пэлфримена за локоть.
– Лучше не бывает, – ответил Пэлфримен, успевший позабыть про свое недавнее недомогание.
Эти двое разговаривают так, будто между ними особые отношения, отметил для себя Фосс. От осознания собственного одиночества им тут же овладела паника: с ним никогда и никто так не прощался… Немец спустился на ступеньку ниже, пытаясь заглянуть в лица каторжника и орнитолога.
Если бы Фосс только знал, подумал Пэлфримен, как в начале вечера каторжник принес тазик с водой и неказистый кусок желтого мыла… Хотя этот скромный человек ему прислуживал, оба с радостью обнаружили, что в глазах друг друга они совершенно равны.
И вот теперь Фосс, переводя взгляд с одного на другого, пытался выведать их незамысловатую тайну, но так и не смог. Мерцали звезды, шелестели на ветру ивы.
– До свидания, мистер Джадд, – с излишней теплотой проговорил немец. – Я непременно загляну к вам до отъезда. Хотелось бы увидеть вашу землю.
Бывший каторжник что-то буркнул, сел на лошадь и уехал.
Немец задался вопросом, не выставил ли себя дураком, ведь тот, кто действительно силен, не полагается на мнение других. Он вернулся в дом, размышляя о своем презрении к Пэлфримену.
Опять ему чем-то не угодили, подметил Сандерсон, когда все стали желать друг другу доброй ночи. В самом деле, Фосс держался в стороне и ушел в свою комнату, даже не взглянув на хозяина.
– Думаешь, мистер Фосс сможет выдержать тяготы жизни землепроходца? – спросила у него жена, расчесывая волосы на ночь.
– Он постоянно подвергает себя душевным мукам, так что, скорее всего, сможет, – ответил ей муж.
– Великий исследователь стоит выше человеческих страданий, по крайней мере, в глазах своих людей.
– Тут его и поджидает фиаско. Не то чтобы страдания Фосса имели человеческую природу… Так их наверняка воспримут другие люди.
– Как бы он не заболел, – поделилась тревогой миссис Сандерсон.
Она подошла к мужу и склонила голову ему на плечо. Временами ее огорчало, что остальные не способны жить так же счастливо, как они с мужем, и сейчас, в этом золотом свете, чувство вины было особенно острым.
