Продолжая дело Ришелье, «отца» французской бюрократии, по централизации государственного управления, Людовик XIV предоставил самые широкие полномочия чиновникам, число которых при нем многократно возросло. Без их участия не решался ни один вопрос.
Старательно конструируя идеально устроенную, как он полагал, абсолютную монархию, Людовик XIV заботился не только о государственных институтах, армии и флоте. Не меньшее внимание он уделял вопросам культуры, развитие которой при нем стало делом первостепенной государственной важности. В понимании Людовика XIV достижения национальной культуры столь же важны, как военные или дипломатические победы. Они даже в большей степени свидетельствуют о международном значении государства и величии монарха.
В царствование Людовика XIV возникают несколько академий, превратившихся в авторитетные европейские центры наук и искусств, — Академия живописи и скульптуры (1648) во главе с Шарлем Ле Бреном, знаменитым художником-декоратором, Академия надписей и изящной словесности (1663), Академия наук (1666), Академия музыки (1669) во главе с композитором Жан-Батистом Люлли, Академия архитектуры (1671). В 1682 году в Париже был основан Коллеж (в настоящее время лицей) Людовика Великого под патронажем самого короля. В нем получали среднее образование отпрыски аристократических и дворянских семей.
Следуя примеру кардинала Ришелье, «король-солнце» покровительствовал людям из мира искусства, литературы и науки. Он делал это не только из искреннего интереса к культуре, но и из прагматичных государственных соображений. Приручая мастеров культуры, приближая ко двору, король стремился поставить их таланты на службу своей «идеальной монархии». При этом он выступал не только в роли благодетеля, но и строгого критика, а то и цензора. Самым ярким примером такого рода могут служить сложные отношения Людовика XIV с «королем французской драматургии», как называл Жана Батиста Мольера Михаил Булгаков.
«Король-солнце» высоко ценил Мольера, оказывал ему всевозможные знаки внимания (он даже стал крестным отцом его первенца), но одновременно пытался жестко контролировать творчество драматурга. Рассказывают, что, когда принц Конде принес королю известие о смерти Мольера, Людовик XIV, сняв шляпу, произнес: «Мольер бессмертен». Скорее всего этой сцены не было в действительности. Бессмертным (в переносном, конечно, смысле) «король-солнце» считал только одного человека на свете — себя, а шляпу снимал разве что перед дамами. Бесспорно, впрочем, что он понимал все значение Мольера и его творчества.
