– Да ты спишь на ходу! – решительно заявила девчонка, и Кучка поддержал ее ворчанием. – Давай ложись, кровать я тебе приготовила.
Мишка набычился, собрался заявить, что он вообще не устал, что он, если надо, готов бегать еще пять часов. Но неожиданно зевнул так мощно и громко, что все, кроме него, рассмеялись, а Кучка недоуменно взвизгнул.
– Утром, все утром, – сказал Алексей Федорович.
В очередной комнате, на этот раз маленькой, с письменным столом в углу и большим шкафом для одежды, гостю поставили и застелили раскладушку. Мишка еще успел выглянуть в окно, обнаружить, что отсюда хорошо видно Кремль, нежащийся в оранжевых лучах прожекторов, и понял, что сейчас упадет, если не ляжет.
Глаза слипались, ноги подгибались.
Сил едва хватило на то, чтобы залезть под одеяло, растянуться на прохладной простыне. Затем накатил сон, похожий на разноцветный вихрь, тяжелый и сладкий, и Мишка окунулся в него с головой.
Вынырнул вроде бы тут же, но за окном было светло, а в дверь заглядывала Алиса.
– Поднимайся, завтрак готов, – сказала она.
– Дело святое, – пробормотал Мишка, с трудом отрывая голову от подушки.
Девчонка хихикнула и исчезла, а он начал выбираться из раскладушки.
На завтрак получил самую большую яичницу, которую только видел в жизни, и огромную кружку чая.
– Ну что, сыт ли ты, отрок? – спросил Алексей Федорович, когда с едой было покончено. – Ибо утроба юная обширна, плоть молодая еды немало требует, это и я помню.
– Да, спасибо. – Мишка отодвинул тарелку. – Может быть, вы все же дадите мне молоток?
Он думал, что старик будет возражать, но тот промолчал, ушел и вскоре вернулся с инструментом – тяжелым, старообразным, как и его хозяин, с деревянной захватанной ручкой.
– Пробуй, – сказал Алексей Федорович.
Мишка принес куртку с лежащим в кармане золотым «яйцом», положил на табуретку. Подумал немного и переместил на пол, затем взял молоток и в нерешительности замер – они все смотрели на него, и Алиса, и ее дед, и даже Кучка, чьи желтые глаза казались печальными и понимающими.
– Взялся, так делай, – проговорила девчонка. – Или передумал?
– Ну нет! – Мишка ударил изо всех сил, что у него оставались.
И удивительным образом промахнулся, саданул по полу, да так, что в линолеуме появилась вмятина. Врезал повторно, на этот раз слабее, негромко звякнуло, и молоток отлетел от часов, точно они были из резины.
– Стой-стой, – вмешался Алексей Федорович. – Предмет сей не дастся тебе так просто. Отступись!
