Многим казалось странным, что с такой сельскохозяйственной натурой, с такими «зелеными пальцами» человек работает на атомной электростанции. Но сам он не видел в этом ничего удивительного. Он прежде всего ученый, а в любой науке, будь это химия, ядерная физика или ботаника, действуют непреходящие законы природы. Понимать эти законы, следовать им и пользоваться ими – в этом и заключается смысл любой науки.
В мире, все больше терзаемом религиозным фанатизмом и предрассудками, Хайнц не верил ни во что, кроме науки.
Только наука в состоянии спасти людей от них самих.
Он подкрутил тепло в салоне. Дорога совершенно пустая – такое только в Швеции увидишь. За окном машины проплывали заснеженные пашни, потом опять начинался лес, тут и там загадочным холодным жемчугом поблескивали покрытые льдом озера и речушки.
Он пригнулся и посмотрел сквозь лобовое стекло на небо – прямо над ним постепенно наливались свинцовой синевой тяжелые облака. Похоже, вот-вот опять начнется обильный снегопад, как и накануне. Из тех, что шведы называют «снежный заряд».
Хайнц, в отличие от жены, любил зиму. Но Марианн вот уже тридцать лет сразу после первых осенних холодов заводит песню – хорошо бы зимой поехать на Канары или в Таиланд. Чаще всего ему удавалось ее отговорить, как, например, в прошлом году, когда они меняли и дополняли оперативную систему в «Форсмарке» и его присутствие было абсолютно необходимо. Но иногда жена настаивала на своем. Он сдавался, и они проводили неделю или две среди загорелых до черноты детишек и их молодых родителей где-нибудь поближе к экватору.
Их отношения легко описываются простой формулой: две силы действуют в противоположном направлении. Результат определяется простым вычитанием, и остаток называется так: компромисс. Тьерп в ноябре и Пхукет в декабре. Своя картошка и фрикадельки «Скан» в морозильнике, первый канал радио по утрам и Let’s dance по вечерам. Секс два-три раза в месяц. Если повезет.
Тридцать два года в Швеции.
Тридцать два – это серьезно. Но жизнь его не тяготила. Очень любил выросших уже детей – Ганса и Сабину, а внучку Туву просто обожал. Любил и Марианн. Подумал немного и решил: да. Я ее люблю, несмотря на компромиссы.
Хайнц был очень неприхотлив. Работа на станции и возможность покопаться в саду – вот и все, что ему было нужно. У них с Марианн расходились и музыкальные вкусы: она любила попсу, он – классику. Но и тут был найден компромисс: если ты слушаешь свои крикливые ансамбли, скажем, полтора часа, будь любезна – отдай мне мои полтора часа Шуберта или Малера.
