Малышка теперь приходила к нам по четвергам и воскресеньям, когда мы не ходили в школу. Она раскладывала тетрадки на краю стола и готовила уроки под моим наблюдением. Правда, сначала она дичилась и сидела, съежившись, на стуле, а когда я ее спрашивал, бормотала что-то невнятное. Начали мы с диктовок. И вот, сгорбившись перед открытой тетрадью, она сжимала перо неловкой ручонкой. Писала она медленно, с большим трудом, то и дело ошибалась. И только когда приходила ее мать, Изабелла становилась немного смелее, даже улыбалась и разговаривала без робости. Но в конце концов она к нам привыкла. Тетя Мария ставила перед девочкой кружку с молоком и всегда приберегала для нее лепешки. Мы склонялись к ней, как к выпавшему из гнезда птенцу. Потом Бертран брал в свою лапу ручонку девочки и водил ею по тетради.
Изабелла долго жила без сверстников, переезжала с родителями из гостиницы в гостиницу и при такой кочевой жизни школу посещала от случая к случаю.
Через несколько недель девочка стала меньше дичиться, отваживалась задавать вопросы и даже принимала участие в наших играх.
Она нередко демонстрировала нам свое искусство. Ее пальчики, так неловко выводившие буквы, способны были незаметно спрятать орех или игральную карту. Хрупкое тело девочки было удивительно гибким. Она рассказала нам, что отец стал готовить ее к цирковому ремеслу с самого раннего детства. Когда она говорила об отце, ее черные глазенки сверкали гордостью. По словам Изабеллы, он знал тысячи разных фокусов, которым постепенно ее обучал. Для Изабеллы было ясно, чем она будет заниматься, когда вырастет: конечно, заниматься «магией» или акробатикой, а может быть, дрессировкой. Во всяком случае, судьба ее будет связана с бродячими актерами.
— Хорошо, очень хорошо! — одобрял ее дядя Сиприен, качая головой. — Я понимаю тебя, деточка. Ты все свои годы жила среди циркачей, и тебе это нравится. Только не забывай: грамота тебе никогда не повредит. Нужно научиться писать и считать, знать историю и географию. — Он назидательно поднимал палец и добавлял: — Нужно знать как можно больше!
Когда она совсем освоилась с нами, Бертран стал задавать ей забавные вопросы:
— Изабелла, а ты когда-нибудь входила в львиную клетку?
— Конечно, — отвечала девочка, — с папой я никогда не боялась.
— А в клетке были львы?
— Ну конечно! — восклицала малышка, прыская со смеху.
* * *
Когда наши сани тронулись, была еще темная ночь. Сиприен вел на поводу двух запряженных коров. Стояла стужа. Ясеневые полозья на наших горных санях легко скользили по тонкому насту.
