Утром мы озадачили дополнительными вопросами агентуру и к обеду были уже в курсе событий. Перебитая нами гопота была и в самом деле местной гопотой. Причём даже не из граждан, а из метеков, так что очень уж рьяно городская стража их убийц не разыскивала — больше имитировала розыск. Сбежавший от нас бородатый — другое дело. Этого нанятые нами мальчишки видели ранее на складе, где хранился интересующий нас товар, и он вроде бы был даже не греком, а финикийцем. Кроме того, у наблюдавших за складом пацанов сложилось впечатление, что и хозяину склада этот бородач не служит — скорее, состоит при товаре кем-то вроде сторожа-надзирателя. Поразмыслив над этим, мы решили, что это доверенный человек Феронидов, сопровождающий ценный товар через всех липовых перекупщиков и отвечающий за его сохранность. Что ж, это мера разумная. Конспирация конспирацией, а неприметный, но надёжный человечек при столь важном и ценном грузе состоять обязан. А гораздо более колоритные, но постоянно сменяющиеся «хозяева» тем временем сбивают с толку любую слежку. Ну, до сих пор сбивали успешно, по всей видимости, пока не столкнулись с пронырами вроде нас.
После обеда наши шпионы сообщили нам о начавшейся суете вокруг товара и о встрече бородача-финикийца с прибывшим из-за моря купцом. Дело наше явно близилось к сдвигу с мёртвой точки, и мы отправились в порт смотреть само судно. А продолжавшие наблюдать за ним пацаны доложили, что по подслушанным ими разговорам мореманов их корабль — из Александрии. Как говорится, что и требовалось доказать…
Ради маскировки мы заглянули на припортовый невольничий рынок. На Родосе он вообще один из крупнейших в Греции. Позже его Делос переплюнет, когда римляне на нём «оффшорную зону» организуют и дешёвым товаром наводнят, но пока что этого ещё не случилось, и делосский рынок, хоть и пытается соперничать с родосским, пока что ещё не достиг в этом особых успехов.
Для отвода глаз мы прошлись по рыночным рядам, поглазели на выставленный живой товар, поприценивались. Как и полагается похотливым самцам, задержались возле молодых рабынь, поразглядывали их, пощупали наиболее смазливых, даже поторговались немного для вида. Покупать у нас и в мыслях не было. Были бы на рынке испанцы — тогда другое дело, испанцев имело бы смысл купить вместо оставленных в Карфагене слуг, а уж эти-то, грекоязычные и ни бельмеса не понимающие по-иберийски, нас не интересовали. Так бы мы и ушли восвояси, дел ведь у нас теперь хватало за глаза, если бы я вдруг краем уха не услыхал неких «магических» слов:
