Повязка на глаза снова была надета и туго завязана. Мгновение спустя Дэмиен почувствовал, как рука в кольцах приподнимает его голову за подбородок, словно Радель хотел полюбоваться своей работой: повязка на глазах и руки, связанные за спиной.
Радель сказал:
— Да, это должно сработать, я думаю.
В этот раз повязку сняли перед двойной дверью, с большим количеством позолоты, которая была распахнута перед ними.
Комната была забита придворными и украшена для небольшого представления. Кушетки с подушками располагались по углам комнаты. Создавалось впечатление замкнутости, задрапированный шелком амфитеатр. В воздухе витало оживленное возбуждение. Дамы и молодые лорды, отклонившись, шептали друг другу на ушки или бормотали что-то, прикрывшись ладонями. Слуги заботились о придворных, всюду было вино и закуски, серебряные подносы, переполненные цукатами и засахаренными фруктами. В центре комнаты находилась небольшая арена, с расположенными по кругу железными кольцами для цепей, прикрепленными к полу. Желудок Дэмиена болезненно сжался. Его взгляд метнулся в сторону придворных, сидящих на кушетках, как на трибунах.
Не просто придворных. Среди официально одетых лордов и дам были экзотические создания в яркого цвета шелках, мельком открывавших участки тела, и их прекрасные лица были покрыты краской. Там находилась молодая женщина, увешанная золотом чуть ли не больше самого Дэмиена, с двумя длинными извитыми браслетами в форме змей на плечах. Тут же был и ошеломляющий красноволосый подросток в изумрудной диадеме, с тонкой цепочкой из серебра на шее и оливиной вокруг талии. Выглядело это так, будто придворные демонстрировали свое богатство через своих любимцев, как украшения из благородных материалов смотрятся на и без того дорогих куртизанках.
Дэмиен увидел на трибунах пожилого человека, чья рука собственнически обвилась вокруг маленького мальчика, стоящего позади него; возможно, это был отец, который привел своего сына посмотреть на любимый вид спорта. Он учуял сладкий аромат, знакомый еще с бань, и увидел женщину, курящую длинную тонкую трубку, закрученную на одном конце; ее глаза были полуприкрыты, пока стоявшая рядом любимица ласкала её. На всех трибунах руки двигались медленно, прикасались к плоти в десятках мимолетных свидетельств разврата.
Таков был Виир, сладострастный и падший, страна сладкой отравы. Дэмиен вспомнил последнюю ночь перед рассветом у Марласа, с виирийскими палатками у реки, богатыми шелковыми знаменами, развевающимися в ночном воздухе, звук смеха и превосходства, и глашатая, который распростерся на земле перед его отцом.
