К сожалению, текст Константинопольского соглашения известен лишь в отрывках[7]. В изложении Гийома Тирского, воспроизводящего несохранившуюся хронику лотарингского рыцаря, участника событий, и Анны Комниной известна лишь та его часть, где были зафиксированы обязательства крестоносцев. Гийом пишет: «Среди прочих статей стояло следующее условие: если удастся с божьей помощью овладеть одним из городов, принадлежавших прежде империи, по всей их дороге до Сирии, то такой город с прилегающей областью должен быть возвращен императору, а вся добыча и прочее имущество жителей отданы без всяких препятствий войску в виде награды за труды и как уплата за издержки» [31, 127–128]. Об этом многократно пишет и Анна Комнина [7, 287, 317]. Обязательства императора известны лишь в изложении Маттэоса Урхайеци. Он также пишет, что по соглашению «все гавары, которые принадлежали грекам и которые франки отвоюют у персов, будут возвращены Алексею. Но завоевания, сделанные в стране персов или арабов, будут предоставлены франкам» [42, 255]. Это в известной степени перекликается с сообщениями анонима «Деяний франков» и Рауля Каэнского о передаче императором Боэмунду Тарентскому земель за Антиохией. Таким образом, возможно, что Константинопольское соглашение предусматривала и передачу некоторым вождям крестоносцев «прав» Византии на те территории Ближнего Востока, которые некогда входили в ее состав и согласно ойкуменической доктрине «идеально и потенциально» оставались в составе ойкумены [см. 60, 34].
Используя подкуп (предводителям крестоносцев были розданы значительные суммы) и военную силу, Алексей I навязал им свой сюзеренитет и вырвал у них обещание возвратить империи все те из утраченных ею ранее территорий, которые будут отвоеваны крестоносцами у сельджуков. Предводители похода дали императору «обычную у латинян клятву» [7, 280]. Но латинские хронисты отмечают, что по меньшей мере Готфруа Бульонский и Боэмунд Тарентский были признаны «сыновьями» императора. Так что, возможно, со стороны Византии параллелью установлению сюзеренно-вассальных отношений западноевропейского типа между Алексеем I и вождями крестоносцев было «усыновление» их императором в рамках той идеальной «семьи архонтов» во главе с василевсом ромеев, которая оставалась основой ойкуменнческого сообщества. Если это так, то с точки зрения Византии предводители крестоносцев брали на себя односторонние обязательства в отношений василевса как главы ойкумены, получая взамен выплаты из казны и захваченную в походе добычу. Латинские хронисты и Анна Комнина расходятся в том, что же обещал император крестоносцам. Нет единства и среди первых. Так, Раймунд Ажильский пишет, что Сен Жиллю не удалось склонить Алексея I к участию в походе. Он отказался возглавить крестоносцев, «говоря, что ему предстоит защищать свое государство от жестоких врагов болгаров, куманов и печенегов» [30, 246]. Автор «Деяний франков» отмечает, однако: «…император также поклялся пойти с нами, взяв армию и флот» [25, 12].
