9 апреля 1097 г. в столицу империи прибыл Боэмунд Тарентский [см. 262, 215–217]. Лотарингцы к этому времени были уже переправлены в Малую Азию, в Пелекен. Предводителя норманнов не пришлось принуждать дать вассальную присягу. Рауль Каэнский пишет, что «Боэмунд отправился за богатствами, обольщенный и увлеченный именем сына (так называл его в своем письме Алексей), чтобы броситься в объятия отца. Представившись императору, он подчинил себя игу, называемому обычно вассалитетом… Ему это было неприятно, но он в то же время получал в дар обширную землю в Романии в длину — сколько может пробежать лошадь за пятнадцать дней и в ширину — в восемь дней» [29, 612; ср. 17, 312]. Последняя фраза должна была создать впечатление о том, что последующее образование норманнского княжества с центром в Антиохии якобы произошло с санкции Византии. Но анонимный автор «Деяний франков» сообщает, что речь шла о землях «за Антиохией», «которые император даст Боэмунду, если тот принесет ему клятву верности» [25, 12]. Данная информация до сих пор является предметом оживленной дискуссии между исследователями, хотя большинство приняло точку зрения А. Крея, согласно которой данная фраза является позднейшей интерполяцией, призванной оправдать притязания Боэмунда на Антиохию в нарушение условий Константинопольского соглашения[6]. Гийом Тирский пишет, что «Боэмунд сделался вассалом императора, протянув руку в знак верности и дав клятву, как это делают вассалы по отношению к своему сюзерену» [31, 94].
На наш взгляд, Боэмунду могли быть обещаны земли «за Антиохией», т. е. фактически принадлежавшие империи еще до арабского завоевания VII в. и с тех пор утраченные. По имперским воззрениям, они продолжали «идеально и потенциально» входить в состав Византии. Возможно, свои права на них и передал Боэмунду Алексей I. В пользу этого свидетельствуют и последующие договоры империи с князьями Антиохии (1108, 1137), по условиям которых последние перемещались на территории, которые еще предстояло отвоевать в Южной Сирии и Месопотамии, тогда как Северная Сирия: с Антиохией должна была войти в состав Византии. Возможно, таким образом империя стремилась окружить отвоеванные у сельджуков территории кольцом вассальных государств, что стало одной из целей ее дальнейшей политики на Ближнем Востоке.
Прибывшие вслед за Боэмундом Тарентским герцоги Роберт Фландрский и Роберт Норманнский, граф Тулузский Раймунд Сен Жилль также принесли вассальную клятву Алексею I, хотя автор «Деяний франков» и утверждает, что 26 апреля граф дал лишь обязательство не наносить ущерба жизни и чести императора [25, 13}. Фактически Алексей I стремился связать всех предводителей крестоносных ополчений договорными отношениями, условия которых были тождественны. Признавая себя вассалами василевса, они брали на себя обязательства, вытекающие из их нового статуса. А так как позже, после взятия Никеи, предводители ополчений еще раз подтвердили вассальную клятву Алексею, можно говорить о едином Константинопольском соглашении, навязанном императором. В пользу этого свидетельствует и тот факт, что в дальнейшем Византия руководствовалась им в своих отношениях с государствами крестоносцев, например, отменив его в 1108 г. для Боэмунда Тарентского.
