— Вы отлично справились, Зина. И у меня для вас подарок. Вообще-то я собирался вручить его в день коронации, но там соображу что-то еще…
Восторженно ахая, девушка развязала пышный бант и залюбовалась золотыми каракками, украшающими белую коробку.
— Но… это же ужасно дорого!
— Смелее.
Зина вытянула граненый флакон из бархатного нутра. Принюхалась к аромату. Пробкой нанесла духи на запястья и за ушами.
— Спасибо, Даль Олегович! Я все для вас сделаю.
Он изогнул бровь.
— Ну, хорошо… Садитесь на диван и расстегните блузку.
Личико Зины залилось свекольным румянцем. Она зажмурилась, стремительно задышала и, откинувшись на лоснящиеся черные подушки, стала одну за другой расстегивать пуговички.
Вид простенького полотняного корсета почему-то вызвал в Дале отвращение. С другой стороны, Зина живет на одно жалованье, содержа к тому же больную мать и брата-гимназиста.
— Вы меня неправильно поняли. Не надо целиком раздеваться. Выпростайте плечо.
Секретарша послушалась. Комиссар сбрызнул ей руку духами и воткнул «искоростеньскую иглу».
Глаза и губы Зиночки распахнулись, но почти сразу она завалилась на бок, уложив руку под щеку и подтянув колени к подбородку. Даль благородно укрыл девушку пледом и, пока она спала, успел умыться, побриться и сменить рубашку на свежую.
В отличие от Гюльши, Зина очнулась не сразу. Крапивин успел спрятать «иглу» и привести блузку девушки в относительный порядок.
— Ой, сморило меня! Простите, Даль Олегович! И сон какой снился… неприятный.
— Ничего-ничего. Вы трудились сегодня, как пчелка. Можете и отдохнуть.
— Значит, вы не сердитесь? Ой, плечо-то как болит… И на блузке кровь!
Даль взял девушку под локоть:
— Всего-то капелька. Зацепились где-нибудь. Давайте, Зиночка. Я умираю с голоду.
Крапивин повез секретаршу в «Лунный камень», тот самый, у которого назначил встречу Игорьку. Несколько узких, как печные трубы, домов — наполовину каменных, наполовину деревянных, с облезающей яркой краской — стояли так близко к берегу Глинки, что едва не сползали в воду. Ресторанчик располагался в одном из полуподвалов и был оформлен под старинный грот: романтичный мрак, едва разбавляемый фонарями на столиках и в стенных нишах, сырые своды, неровный пол, привкус вина и гнили в воздухе. Но хорошая недорогая кухня и богема делали «Лунный камень» одним из наимоднейших мест в столице. Меценаты, импресарио, признанные и непризнанные гении, критики, кокотки, топтуны, поклонники — жизнь била ключом. И простому смертному с улицы просто указали бы на двери. Но Даль не был простым смертным, потому гостей почтительно препроводили к столику у возвышения, и расторопный половой немедля принял заказ.
