Мрачные сказки братьев Гримм | страница 59
Девочка сорвалась с места и побежала навстречу. Её золотые волосы развевались на ветру. Гензель моргнул несколько раз. Он больше не увязал в снегу. Он летел.
Гензель и Гретель были словно два магнита. Или два метеорита, одиноко блуждавших в космосе и наконец нашедших друг друга. Каждый прошёл свою половину пути, и теперь они снова соединились. Земля ушла из-под ног. Брат с сестрой, поскользнувшись, повалились прямо в жидкое месиво льда и грязи.
Сидя в луже, они смотрели друг на друга.
Потерявшие и снова нашедшие друг друга.
Погибшие и восставшие из мёртвых.
Покрытые слоем грязи.
В холодной слякоти.
И вдруг они засмеялись. А потом обнялись так крепко и захохотали так сильно, что на глазах выступили слёзы. Так они и сидели, посреди дороги, замёрзшие и перепачканные в жидкой грязи. А над ними высилось серое небо, и всего в нескольких километрах стоял родительский замок. Они обнимались до тех пор, пока у них не заболели руки.
– Где ты была? – спросил Гензель, когда они наконец выбрались из лужи.
– Как тебе удалось выжить? – одновременно спросила Гретель.
Они забрались на телегу и рассказали друг другу всё (а кое-что даже дважды), что с ними произошло за это время, до мельчайших подробностей, начиная с охоты в Лейбенвальте.
Так, болтая, смеясь, вздыхая и снова болтая, они приближались к родному дому.
А сейчас брата и сестру ждёт самое тяжёлое.
Да, их чуть не съела стряпуха-каннибал; они разговаривали с испепеляющим солнцем, с луной-детоубийцей и добрыми звёздами; они дошли до Хрустальной горы. Гретель отрезала себе палец, и из-за неё заживо сварили человека. Гензель превратился в чудовище; его подстрелили, освежевали и проиграли в азартную игру; он побывал в аду, где переоделся в бабушку Дьявола; потом за ним гнался сам Дьявол, и, наконец, он держал за руку умирающего старика.
Всё это правда. Но порой возвращение домой становится самым сложным испытанием для человека.
Некоторое время спустя Гензель и Гретель уже шагали по самому сердцу королевства Гримм, по городкам, которые теперь существовали лишь смутными образами в их детских воспоминаниях. Открывающиеся виды могли вызвать не тёплую ностальгию, а лишь дурноту.
Одни поселения остались такими, какими брат и сестра их помнили, а вот другие теперь сровнялись с землёй. Дома лежали в руинах, всюду виднелись обломки крыш и стен. Торговые ряды сожгли и опустошили. На улицах то и дело попадались трупы животных с раздутыми животами; по остекленелым глазным яблокам ползали мухи.