— Я бьюсь годами, чтобы вокруг студии собрать талантливых людей! Ничего не получается! У нас столько талантливых писателей, художников... Если мы объединимся — такая сила будет!
Такого разговора больше у меня с Туровым не будет.
— Я никого не знаю,— сказал я.
— Я вас со всеми познакомлю!
Это было 25 лет назад, зимой 1974 года.
Я тогда и думать не посмел бы, что буду писать о нем воспоминания, буду открывать мемориальную доску на здании киностудии, приходить на кладбище, где он похоронен.
25 октября 1996 года, в день шестидесятилетия, он устроил потрясающее прощание! Будучи заложником смерти, он собрал всех своих друзей, родственников и на сцене Театра киноактера простился со всеми. Он уже был неузнаваем. Рак доконал его. Он сидел в зале рядом с мамой, которую нежно любил и всю жизнь боготворил. Поднялся на сцену, попросил прощения у всех и не смог досидеть до конца — врачи увезли его в лечкомиссию. Потом привезли на банкет в гостинице "Октябрьская", где собралось немыслимое количество людей. С рюмкой в руке он ходил между столами и каждому что-то говорил. Он был идеально одет. Такого Турова я никогда не видел! Черный костюм, манишка, черная бабочка! Как будто он не на предсмертном банкете, а в Каннах! Все всё знали. Знали о его давней болезни, которую он, казалось, победил в самом начале. После операции он прожил еще три года, снял фильм, два раза на неделю ходил в парилку, активно занимался сгудийными делами. Но разве можно победить болезнь века? Он все про себя знал. Он сознательно устроил по себе поминки, как мы называли, хотел в последний раз взглянуть на своих друзей, сказать каждому то, что не успел сказать. На все это было больно смотреть. Люди плакали. Это действительно были поминки! Удержаться от слез было невозможно. А Виктор Тимофеевич был неузнаваем! Он плохо себя чувствовал, с ним рядом была медсестра из больницы, а он от стола к столу шел к людям...
— Держись! — сказал мне.
Мы обнялись и больше ничего друг другу не сказали.
— Держусь!
Это я говорю уже сегодня, а тогда мы стояли в окружении людей и молчали. Затем чокнулись в последний раз. Витя не допил. Не шло. Его увезли в больницу, он уснул и уже не проснулся. Прожил в таком состоянии несколько дней и умер.
Хоронили его на праздник "Дзядоў". Гроб был установлен в Доме офицеров. По проспекту на кладбище шла огромная вереница людей с бело-красными флагами. Я смотрел на все это и думал... Все они кричат о нации, а вот рядом, в огромном зале, в гробу лежит человек, отдавший своей нации жизнь, по его фильмам мир узнал о Белоруссии. И никто из них не повернул к зданию Дома офицеров. Все прошли мимо.
