— Еще чего придумаете!..
Быков упирался. Очень сожалею сегодня об этом. Или я плохо ему объяснил, или он не хотел такого явного вмешательства в его литературу, хотя Женя Григорьев перелопатил ее основательно. Сценарий в корне отличался от повести. Я буду жалеть на фестивале в Югославии, в поездках по стране... Я буду кусать локти, что прислушался к Быкову. Тут он был не прав! То, что может кино, не может литература! Это будет уроком для меня! Какой бы ни был замечательный автор, какую бы классную литературу он ни написал — это еще не кино. И тут хозяином должен быть режиссер. Он, и только он, хозяин экрана. Не автор, не оператор, не художник — режиссер. И тем более не чиновник.
Что бы ни говорили коллеги о моем режиссерском диктате, но когда заканчивается фильм, режиссер остается с ним один на один. Это удивительное чувство! Девять месяцев прошло, и вот-вот начнутся роды. Ты один с картиной. Вроде начинали все вместе, так хорошо работали, была большая группа, а уже никого нет, все на других картинах. Все ждут! Вся студия замирает в ожидании. Особенно коллеги. Все ждут, что ты родишь! Урода или красавицу? В эти минуты я прислушиваюсь только к себе. Я никому не верю, мне не нужны ничьи советы, потому что никто, кроме меня, не знает, что я хочу сделать. Это ожидание — страшная вещь! К этому надо привыкнуть. И вот тут прав Быков, говоря о характере. На этом этапе — как нигде! — необходим режиссеру характер, потому что много советчиков, у каждого свое ощущение материала фильма, свои вкусы, которые как правило не сходятся с твоими. У тебя свой стиль, плохой или хороший, но твой! Да, повторяются ошибки! В большей или меньшей степени, но повторяются! Вот и сегодня, приступая к новому фильму, уже "наевшись"этих ошибок, думаешь, как от них застраховаться. Но они неминуемо будут! Не эти — другие, но будут! Я пытался их заранее просчитывать, но как их просчитать?..
"Наш бронепоезд"
Судьба шла навстречу мне и подарила замечательный сценарий Евгения Григорьева "Наш бронепоезд", запрещенный Госкино СССР и много лет пролежавший на полке. Женя уже не верил, что его поставят, у него не сохранилось даже экземпляра. Помню, собирали по страницам, лист к листу, сцена к сцене...
— Это лучший мой сценарий! Я об этом говорил Андрону Кончаловскому, когда начинали снимать "Романс о влюбленных",— сказал Женя.— Это судьба моей страны, как "Знак беды", а "Романс..." — это эпическая история любви. Я думал, что уже после моей смерти поставят по нему фильм! Я верю в тебя! Мне понравилось, как мы работали на "Знаке беды". Хороший фильм сделали! А главное — не дали испортить! Это главное! Тут ты проявил характер! Я ценю это!
