Мне всё равно было нечем заняться, так что я свернул в другой коридор, ориентируясь на звуки скрипки. Банально, но доносились они из маленького актового зала, где обычно проводились столь же небольшие мероприятия. Возле окна стоял юноша или девушка. Да, девушка, та самая, которую я сегодня видел на рисунке Эндрю.
Её волосы, не доходящие до плеч, были собраны в небольшой хвостик. Она и правда была очень похожа и на девушку, и на парня одновременно. Меня это завораживало.
Я направился к ней, по обыкновению слишком тихо. Забыв позвать или поздороваться. Я боялся испугать её, если окликну, но теперь уже в любом случае поздно. Так что я остановился посреди зала и просто слушал её грустную предсмертную песню.
– Так вот то самое время, когда ты умираешь.
Девушка вздрогнула и обернулась. На ней была мальчишеская форма. Впрочем, форма парней и девушек ничем не отличалась, кроме разве что того, что девушки могли носить юбки. Хотя скажи, например, что ты шотландец, тоже могло бы прокатить.
Увидев меня, она расслабилась. Но потом снова немного погрустнела.
– Не говори никому, что я играю тут. Мне надо лежать в постели. Пожалуйста.
Я кивнул, прочитав по её глазам несказанное.
«Какой смысл каждый раз умирать в кровати?»
Я подошёл поближе.
– Не скажу. Только ты должна будешь выполнить и моё условие.
Она поправила тёмную прядь волос, убирая их за ухо. Молчаливо недоумевая: «какое же?» Я видел это по её наклону головы.
– Не прогоняй меня.
Я сел там же, где стоял, на пол.
Она опустила скрипку, глядя в окно. И промолчала.
– Хочешь увидеть трагедию, не так ли?
Я выдохнул.
– Мне просто нравится, когда умирает нечто прекрасное.
Она снова посмотрела на меня. Тени в комнате очертили её лицо так, что она была похожа на призрака. Я понял, почему Эндрю рисовал её.
Прекрасный кошмар.
Девушка снова подняла скрипку и начала играть. Я внимал музыке, и чем больше слушал, тем больше погружался в незнакомую мне боль. Я почувствовал в тишине и спокойствии, как у меня ноют глаза неизвестно от чего. Чувствовал и то, что всё в жизни не важно. Что всё временно, непостоянно, а жизнь…
Хотелось бы подумать: всегда заканчивается.
Только я не был в этом уверен.
Она продолжала играть, даруя миру невидимую прелесть. Слышимую печаль и ощутимую скорбь. Красоту праха и окончания, судьбы и рока.
Она продолжала играть для меня и темноты, которая нас сковывала. Впрочем, темнотой был и я сам.
– Умирающие любят чувствовать жизнь напоследок, – я не понял, сказал это вслух или только подумал. Девушка не смотрела на меня, но мои слова часто игнорировали.
