Работали дружно. Михал Ильич прав был абсолютно: "Учтите, ребятки, - говорил он, - что кинематографу вы в большей степени научитесь друг от друга, не от меня. Вы вместе творите, обсуждаете, разбираете свои работы. Курс должен гудеть, жужжать, как улей. Тогда и мед будет".
Первые слова
Первые слова, которые произносит педагог, очень важны. Общаясь сегодня со студентами, я понимаю, что их нужно сразу, с первого слова настроить на волну дальнейшей работы и жизни.
Первую фразу Ромма, сказанную нам, уже студентам, я запомнил на всю жизнь. Михал Ильич зашел в аудиторию и произнес: "Научить режиссуре нельзя. Научиться можно".
Я был ошеломлен и думаю, что не только я.
Михал Ильич нам сразу все разложил по местам:
- Ребята, ваша профессия вторична, так же как профессия дирижера. Славы великого фон Караяна вам хватит?
- Да, - мотнули мы головой.
- Так что не претендуйте на славу Чайковского. Знайте, что основой кинематографа является литература, - сказал он нам.
Это справедливо. Чем больше я снимал, чем больше видел работ молодых режиссеров, наконец, чем больше я живу, тем отчетливее понимаю, что он был прав: основой хорошего кинематографа является хорошая литература.
Прекрасная была драматургия у Андрея Смирнова в "Белорусском вокзале". Автор сценария Вадик Трунин написал это все кровью и сердцем и на одном дыхании. Плюс актеры. Дальше - Андрюшкино мастерство. Блестящая картина советского кинематографа, блистательная, потрясшая меня, соученика Андрюши, до глубины.
Только для тебя
Лекции Ромма... Это была просто сказка. Рассказывал нам учитель обо всем. Студенты на его занятиях никогда не вели конспектов: все были настолько заворожены его голосом, его манерой говорить, что никто не мог писать, - просто надо было "челюсть держать".
И еще он удивительно смотрел: возникало ощущение, что лекцию он читает только для тебя, что разговаривает только с тобой. Много позже, когда мы, бывшие ученики Ромма, однажды собрались вместе, выяснилось, что каждый из нас так думал.
Сплошные отличники
В письменных работах, которые мы сдавали Михал Ильичу, он ничего не исправлял, только ставил на полях птички - лишь ему понятные знаки. Между собой мы договорились не спрашивать у Ромма, что они означают и почему здесь появились, а стараться самим понять, разобраться. Если ты сам не догадывался, то обращался за помощью к друзьям. Сообразив, подходил и спрашивал: "Михал Ильич, это вот поэтому вы птичку поставили?"
