Дядя Боря Кудрявцев был добрый, нежный человек, внимательный, особенно к молодым, таким как я. Дядькой был. Снимался в картине (а я там в массовке был) и однажды говорит мне: "Егорка, как стемнеет, приходи за гумно - увидишь, там свет будет гореть". Прихожу, вижу: все машины съемочной группы съехались, включили фары, и четыре белоснежных простыни на земле образуют "стол". Там - выпивка, закуска. И тишина. Подхожу ближе, слышу: дядя Боря читает Есенина... И льются слезы: плачут мужики - шоферы, мастера, плотники. Дядя Боря с народом общается. Великий человек, Господи, Боже мой!
Дядя Боря частенько матерился, но никто никогда не обижался: у него это получалось складно, "вкусно". Помню, как я навестил его в последний раз в московской больнице. У него был инсульт. Мне сказали стоять поодаль до тех пор, пока он сам меня не увидит. А он читал букварь с женой (жена была у него дивная, учительница, москвичка, пылинки с него сдувала). Я стою сбоку.
- Мама мыла раму... - проговаривала она, чтобы он повторял.
И вдруг:
-...! Егорка!..!
И жена зарыдала... Дядя Боря заговорил!
***
Кинематограф постепенно затягивал меня, но я чувствовал, что при моих несовместимых данных - невысокий рост и бас - не получится из меня актер. И потом, бас предполагает, что человек должен быть серьезный, а он, видите ли, весельчак... И, уволившись из театра, я собрал свои манатки и рванул отчаянно во ВГИК,, где на мое величайшее счастье набирал курс Михаил Ильич Ромм. Слава тебе, Господи! Конечно, я мечтал учиться у Ромма, но не думал, что мечта сразу воплотится в жизнь.
ВИЛЬГЕЛЬМА ПИКА, 19
Непонятное, страшное дело
После окончания ВГИКа прошло много лет, и мои оценки происходивших тогда событий сегодня приобрели уже иной оттенок...
Во ВГИК просто так нельзя было приехать поступать, нужно было заранее отправить письменные работы, и если они проходили, ты получал вызов на экзамены.
Прежде чем послать свои бумажки, я рванул проконсультироваться у режиссеров, у которых в массовках бегал, узнать, как поступают, что требуют, показать свое сочинение. Один из них, даже не став смотреть мою писанину, сидя в феске и халате, сложив ноги под себя, сказал мне: "Во ВГИКе главное - проявить талант там, на экзаменах".
Тогда я пошел к Борису Степанову, который позже сделает "Альпийскую балладу", он, милейший человек, все прочитал и подробно рассказал, что и как. "Тебя попросят прочитать стихотворение, басню и прозу".
