Тереса больше не сопротивлялась. Руководила слугами, пакующими вещи, помогала Кармеле одеваться, дала Микеле, едущему с хозяйкой, целую кучу наставлений и лекарств. От горничной Кармела отказалась наотрез, Хиларес успокоил Тересу, что вместе с посланием мессир Пацци прислал и почтенную женщину — специально для того, чтобы та сопровождала дону Торрес.
— Женщину! Разве она так присмотрит за вами моя госпожа, как старая Тереса! — фыркнула управительница и больше не отозвалась ни словом. Наконец поспешные сборы закончились, и прибывший как раз в эту минуту лекарь мог только поприсутствовать при отъезде владетельной госпожи из дому. А то как знать, не узнал ли бы он в ней девочку, которую ему так неудачно довелось лечить однажды на незнакомом корабле.
Их венчали в соборе святой Катарины. Дону Мадлон, сестру толстяка-губернатора Иты, и Рауля. С любовью смотрели на невесту его синие глаза. А сзади, в свадебной толпе, стояла Кармела. Год назад она покинула Иту — спасать «Грозный». Вчера — вернулась. И поняла, что опоздала.
«Вы, конечно, не откажете мне, дона Торрес. Ведь, мне кажется, это вы принесли мне счастье». Она пришла разделить с Раулем час его торжества и теперь стояла за невестой с венчальной свечой в руках. Белый праздничный воск сквозь шелк перчаток обжигал пальцы, но несчастной было мало этого. Когда боль и зависть к невесте сделались нестерпимы, Кармела стала проталкиваться сквозь запрудивших храм людей, наступая на чьи-то ноги, не слыша удивленных восклицаний. Ее пропускали, отшатываясь, как от прокаженной. В боковом приделе было пусто. Вокруг раки какого-то святого, укрытой парчой, стояли цветы и в высоких медных поставцах горели свечи. Они показались похожими на бутоны огненных лилий, связанных в снопы рукой опытной садовницы. За спиной Кармелы продолжалось таинство. Когда же священник возгласил последнее: «Амен!», она сунула руки в огонь.
Потом она шла, почти бежала по палубе «Грозного», задыхаясь, прижимая к груди ладони, обмотанные шарфом — чтобы не заметили ожогов. Смотрела прямо перед собой сухими до рези глазами. Скулы свело от напряжения, но и этой боли она не замечала. Как не видела того, что белое платье покрылось грязными разводами, болтаются оторванные оборки из кисейных роз и волочится по настилу разодранный подол. Со всех сторон сбегались матросы, но Кармела ничего не отвечала на их возбужденные восклицания. Лишь столкновение с Висенте принудило ее остановиться. Она со всхлипом втянула воздух.
