— Голоса? — медленно переспросил Йори. Эмиль тоже услышал, потому как тут же бесцеремонно сгрёб «зайца» за плечи и слегка встряхнул:
— Ну-ка, хватит истерик! Расскажи про эти голоса. Вдруг мы сможем узнать что-то интересное?
— Вы скажете, что я долбанулся, — буркнул Оберон, пытаясь освободиться. Но разве можно сбежать от доморощенного детектива и охотника за привидениями, который услышал что-то интересное?
— Все мы тут долбанулись! Так что рассказывай давай. Вдруг можно как-то помочь?
— А что там рассказывать? — сын драматурга опустил глаза и съёжился. — Какой-то голос постоянно шепчет мне, что я скоро умру, вот и всё. Особенно часто перед сном. И он же говорит мне бежать, уходить отсюда, если я хочу жить. Так вы думаете, это не я долбанулся, а действительно что-то происходит, да?
Эмиль многозначительно промолчал, почёсывая подбородок. Затем решительно сдвинул брови:
— Значит, сегодня мы переночуем у тебя в комнате и проверим! Если эти голоса реальны, то мы их тоже услышим.
— А если нет? — недоверчиво протянул Оберон.
— А если нет, тогда и будем думать, — не стал вдаваться в подробности Эмиль. Йори вздохнул: ему совсем не нравилось думать о том, что они вновь стремятся навстречу местным призракам. Да и как это поможет им найти преступника, если…
Неожиданно за спиной послышались тихие, почти невесомые шаги. И голос — строгий голос пожилой женщины, прозвучавший будто внутри его собственной головы. Пусть имя было другим, но голос, без сомнения, обращался к нему.
Останови безумие, Гильберт. Не ты — чёрная роза.
Йори обернулся на звук. Он готов был поклясться, что на мгновение в темноте уходящего вдаль коридора он увидел силуэт статной женщины с волосами, убранными в высокую причёску. Но силуэт почти сразу же растворился, сливаясь с темнотой, и младший из близнецов даже не мог сказать: привиделось ему, или же призрак явился ему на самом деле.
Глава XXXVII: Круг сужается
Раньше Хару казалось, что их спальня — самое жуткое, что только может быть в академии. Но нет, спальня Оберона давила на психику куда сильнее: здесь всё было не серым, а чёрным. Тёмное дерево, чёрные покрывала и подушки, даже пол выложен отполированным паркетом того же чёрно-коричневого оттенка. И единственный источник света в виде небольшой «масляной» лампы — вернее, тщательно замаскированной под таковую электрической — стоящей на прикроватном столике. Возле второй постели горела ещё одна такая же лампа, но сама кровать была аккуратно застелена.
