Песик приветствовал мою подругу таким веселым лаем, словно ждал ее вместе со мной. Но вскоре он уже вынужден был демонстрировать радость только бусинками янтарных глаз, потому что я вручил Наташе ключи.
По ее приходам можно было сверять часы. В половине пятого за нею закрывалась дверь, а в 16.35 мы уже любили друг друга. Пяти минут как раз хватало, чтобы выпить бокал вина и сбросить с себя все, что мешало ловить долгие минуты наслаждения.
Наташа происходила из счастливого племени тех женщин, которые никогда не повторяются, и это не стоит им ни малейших усилий, потому что происходит независимо от их воли.
Ее появление не только изменило мой распорядок, но и внесло разнообразие в рацион, ибо та же интуиция подсказала ей, что у любовника есть тайные склонности гурмана. После того, как мы, возвращаясь в действительность из первой близости, допивали в постели нашу первую бутылку вина, Наташа шла на кухню, чтобы приготовить на ужин что-либо более интересное, нежели моя дежурная яичница или поджаренные пельмени.
Кухня видела Наташу в шлафроке, который она принесла и аккуратно повесила на плечики в одно из своих первых, еще настороженных посещений. Я написал "кухня видела" и подумал, что воспользовался таким выражением неосознанно, но вовсе не случайно. В те дни я ни за что не написал бы так. Тогда мое обиталище казалось всего лишь обыкновенной квартирой на городской окраине.
Да, шлафрок. Зеленый, с крупными цветами шиповника... Я до сих пор помню, как кольнула меня мысль о том, где висело это соблазнительное одеяние раньше.
Мне нравилось помогать Наташе возле газовой плиты и накрывать на "стол", которым служили две поставленные у кровати табуретки. Новую встречу наших тел окрашивало уже не острое желание, а нежность взаимного притяжения. Утолив в первый раз жажду, теперь мы как будто допивали оставшиеся глотки, чтобы запаса обладания хватило до следующей, завтрашней или послезавтрашней половины пятого.
Шлафрок занимал свое место в шкафу, когда электронные часы в деревянном корпусе показывали без четверти восемь. По дороге к троллейбусной остановке я брал Наташу за руку и любил время от времени слегка сжимать ее сухие теплые пальцы, чувствуя их ответное пожатие. Если навстречу нам попадалась юная парочка, моя подруга освобождала руку, говоря, что это смешно: такие старенькие и держатся за ручки. Она кокетничала, потому что и сама прекрасно знала, что абсолютное большинство этих желторотых девчонок могли бы позавидовать ее молодому, гибкому и такому талантливому телу, которое, казалось, имело твердое намерение никогда не покориться времени.
