Наташа сказала, что ни в чем не раскаивается и, не поднимаясь, наполнила бокалы. За окном был май, и на пруду возле бывшего лютеранского кладбища в сумерках начинались лягушачьи концерты.
Назвать то время счастливым было бы неискренне. Как определить его поточнее?.. Оно пенилось жизненной энергией. Оно было подарком судьбы, хотя порой я подозреваю, что таинственные силы, которые вскоре втянули меня в свой водоворот, просто решили дать мне отдых перед близкими испытаниями.
В отличие от некоторых литературных героев, я жил не от свидания к свиданию. По утрам я усаживался за стол и писал три, а если повезет, то и четыре страницы будущей книги. За неделю черновик рассказа обычно бывал готов и, по старой привычке, прежде чем переписать опус начисто, я устраивал самому себе читку вслух.
Последний рассказ, вернее, его черновик, так и останется на столе непрочитанным...
Ну зачем это несуразное "последний"? Разве то, к чему я готовлюсь, не позволит мне?.. Откуда берутся сомнения, если путешествия не дают для них никакого повода? А может, я только убеждаю себя, усердно коллекционируя желаемые доказательства и закрывая глаза на то, что не укладывается в схему?..
Нет, теперь я должен вернуться в тот май, к Наташе, к лягушачьим концертам и зарослям сирени на почти деревенской соседней улице.
Если не ошибаюсь, я еще не упоминал, что после развода с женой уволился со службы. Гонорара за предыдущую книгу, по моим подсчетам, хватало не меньше, чем на год-полтора, а на больше я дал себе слово жизнь не планировать.
Итак, с утра я писал свои обязательные три страницы. После этого отправлялся пройтись, выбирая тихие улочки с ухоженными палисадниками, лавочками и ставнями на окнах. Эти улицы отделял от нового города девятиэтажный дом с гастрономом, в котором на обратном пути я покупал пару бутылок сухого вина.
Мои отношения с соседями ограничивались знакомством с бывшим электромонтажником Леней, который строил высоковольтные линии. Возвратившись как-то раз из командировки, он увидел жену в объятиях счастливого соперника. Леня выгнал неверную из дому, а сам запил, сорвался с монтажной верхотуры и получил пенсию по инвалидности. Заходя ко мне одолжить очередную пятерку, Леня повторял свою историю в разных вариантах, однако никогда не забывал благородно отметить, что жена изменила ему не с первым встречным любителем амурных приключений, а с капитаном дальнего плавания. Мне импонировало, что Леня быстро усвоил, в какие часы не следует беспокоить оранжевого песика, который сторожил нас с Наташей.
