— Что вы сказали? Не хочется проживать чужую жизнь? — со странной интонацией повторил он и стряхнул пепел в одну из глазниц однорогого черта. Его тонкие пальцы еще дрожали. — Ну, тогда у вас...
Следуя своей привычке, он оборвал фразу и вынул второй комплект ключей.
— Знаете, я оставлю вам и эти. Может быть, у вас все-таки кто-то появится.
После моих слов о поисках одиночества это предположение выглядело не вполне логично, однако куда больше противоречил логике его следующий поступок. В нервных пальцах появился уже третий брелок с ключами. Хозяин подержалих на ладони и протянул мне.
— Пускай все ключи будут у вас. Надоедать вам визитами я не намерен. Если понадобится, позвоните. Теперь только март, значит, осталось... Не думаю, что вы заметите нечто такое...
Я сочувственно выслушал его невразумительное бормотание и не придал последним словам особого значения. Что я должен был заметить? Что у него проблемы с психикой?
Опуская два дополнительных комплекта ключей в карман, я не сомневался, что визави чувствует от этого облегчение. Разгадка могла быть достаточно простой: тяжелые воспоминания, связанная с квартирой личная драма... Не оттуда ли, подумалось мне, и ранняя седина.
Какими же наивно-тривиальными выглядят мои объяснения сегодня...
— Ну вот, кажется, и все формальности. — Погасив в глазнице черта окурок, он поднялся с дивана, однако неуверенный тон свидетельствовал, что запас странных вопросов и предложений не исчерпан.
В подобных ситуациях предчувствие редко подводит меня. Он прошелся вдоль стены с книжными полками, провел рукой по покрытым пылью корешкам и, сделав вид, будто только что вспомнил нечто важное, вновь заговорил:
— Скажите, у вас есть проигрыватель?
— Нет, я предпочитаю магнитофон.
— Проигрыватель тоже неплохая вещь.— В его голосе присутствовал оттенок просьбы.
— Конечно,— сухо согласился я. Ко мне возвращалось раздражение.
— Я хочу оставить вам проигрыватель. Считайте это подарком.
Я сдержанно поблагодарил и обвел комнату взглядом, однако неожиданного презента нигде не заметил.
Ничего не уточняя, я выразительно посмотрел на часы, затем на два чемодана со скарбом хозяина и предложил поднести их к троллейбусной остановке. Он отказался. Выложенные за год вперед деньги давали мне право вновь подчеркнуто глянуть на часы.
Он взвесил в руках чемоданы и вместо того, чтобы двинуться к двери, поставил их обратно.
— Скажите... вы любите... Шопена?
Трудно было поверить, но в его словах мне послышался откровенный страх.
