Мой нож вошел в пустоту. Кухонное окно стерегли все шпингалеты, а выход на лестничную площадку кроме замков охраняла стальная цепочка. То, что, входя в квартиру, с помощью хитроумного приспособления цепочку можно сбросить, хотя и с трудом, но допускалось, однако возможность набросить ее, выходя в подъезд, казалась нереальной. Тем не менее, кто-то побывал не только в коридоре и кухне, но и в комнате: не перекочевала же однорогая чертова голова с книжной полки на холодильник своим ходом, загрузившись к тому же по дороге пеплом нескольких сигарет, наполнивших кухню насыщенным запахом ментолового дыма.
Правда, я удивленно отметил, что запах, при всей загадочности своего появления, действовал на меня успокаивающе, ибо упорно не желал ассоциироваться с чем-либо наподобие наемных убийц. Я скорее поверил бы, что сигарету курила женщина...
Какая женщина? Умеющая проходить сквозь стены?..
Наливая коньяк, я подумал, что если это не кончится, я, чего доброго, могу спиться. Захотелось взглянуть на себя в начале этого рискованного пути, и я подошел к овальному зеркалу над сундуком. Ничего особенного в моем облике вроде бы не было. Седая прядь на правом виске могла, допустим, появиться раньше. И все же возникло ощущение, что в этом рослом человеке в зеленой ночной пижаме присутствует новое качество... Нацедив третью порцию коньяку, я вдруг понял: человек в зеркале больше напоминал не писателя, а его персонаж.
Это наблюдение пришлось мне по душе. Существует такая психологическая игра-рекомендация: в трудной ситуации надо представить, что действовать дальше предстоит не вам, а созданному вашей фантазией человеку, с которым вы — чтобы сохранить дистанцию для управления двойником — отождествляете себя только до определенной черты.
Я велел своему двойнику ложиться в постель и насмешливо наблюдал, как он прячет под подушку нож. Мы с дублером выпили одинаковое количество коньяка, однако я был гораздо трезвее и скомандовал ему переложить подушку на противоположный край кровати, чтобы держать дверь в секторе обзора.
Он улегся, какое-то время смотрел в темноте на белесое стекло, а потом, благодаря спиртному и навязанной мною игре, провалился в сон. На этот раз действительно провалился: сон был глубокий и глухой, будто путешествие в заброшенных подземельях, где не мелькнет ни солнечного луча, ни язычка свечи и даже не слышно, как падают с влажных сводов капли.
И вдруг некая властная сила подхватила меня и, пронеся через невесть сколько этажей, опустила на кровать в комнате, где пахло сигаретным дымом.
