Она подошла к распахнутым воротам база уже тогда, когда собаки перестали вылизывать темную круговину и, рыча, вылизывали теперь ведро, со звоном катая его по земле. Сокрушенно покачав головой, Петровна задумалась, опустила взгляд и плечи. В накинутом легком полушубке, в мягких сапогах, пошитых по ноге, эта всегда сдержанная, русоволосая, статная, не поддающаяся старости женщина с одним лишь жарким, сверлящим душу вопросом мысленно обращалась к богу: «Да неужто ты оставишь на земле такой порядок?»
И хотя бог привычно отмалчивался, Петровна уверена была, что нет, не оставит он на земле такого порядка!
«Дурной куст вовремя срубишь — простор дашь хорошему кусту, и он потянется, разрастется в вышину и в ширину», — думала она.
Управившись в конюшне, к базу подошел Аполлон и, быстрым взглядом подметив царивший здесь беспорядок и настроение жены, спросил:
— А куда девалась Гашка?
— Куда ж ей больше — в школу, на вечеринку, должно быть, увихрилась. От вечеринок от этих у ней голова мутится, про все забывает…
Аполлон молчал, и тогда она тише и доверительней добавила:
— Вечеринка вечеринкой, а отцу не мешает и то знать, что дочка тайные встречи устраивает с Филькой Бирюковым. Говорят, что у красного шинель теплая, а нашей дочке все холодно. Вот она к его боку-то и жмется.
И, вздохнув, она взяла порожнее ведро, закрыла ворота и пошла от база. Шагая рядом, Аполлон вдруг дернул жену за рукав:
— Как ты думаешь, не избить ли ее так, чтобы долго помнила?
— Может, и нужно…
— Так я, стало быть, на днях займусь этим… Уговоры, знытца, не помогают делу…
Подумав, Петровна высказала опасение:
— А не засудят потом?
— Кто же это может сделать?
— Они же. Ты думал, что они не возвернутся? — намекнула Петровна на то, что муж легко поверил слухам, будто на хлебный обоз в дороге напали бандиты и всех красных активистов порубили.
Через вербы от речки донесся разговор Елизаветы Федоровны с Наташкой:
— Ты ж, тетя Лизавета, пожалуйста, присмотри за поросятами, они ж махонькие. Еще вылезет какой-нибудь из соломы да и замерзнет.
— Иди-иди!.. Хоть наказов мне надавали соседи целый ворох, да уж похлопочу ради вашего дела, — отозвалась Елизавета Федоровна.
Вдалеке, за белыми крышами хат, домов, сараев, за темной грядой садов, верб и тополей, молодые голоса тянули песню, в которой спрашивали кого-то: «Ай, да с кем я эту ночку да коротать буду?»
— Наташка! Наташка! — низковатым голосом крикнул вдогонку Хвиноевой невестке Андрей. — Мы с Хвиноем скоро придем, а ты присмотри за дедом Хрисаном. Пусть получше печи натопит, чтоб людям не мерзнуть в школе!
