— Не заведется. Возьми, а то не успеешь. Видишь, они уже на носу.
— Стрелять будут?
— Не по ком.
— А Восемнадцатый полк?
— Погляди на него, погляди на прощанье, а то больше не увидишь.
Хвиной глянул за сарай. Далеко, за другим краем села, на мучнисто-белом перевале, виднелась черная лента. Она все укорачивалась, пока не превратилась на горизонте в одинокую точку. Но вот точка зарябила, запрыгала в глазах Хвиноя и исчезла.
— Скрылись, — сказал Хвиной.
— Туда им и дорога. Жалко, дураков там много, — заметил хозяин.
— Вроде меня? — спросил Хвиной.
— Да нет… Ты, верно, один такой, — заметил хозяин.
— Почем знать, может, и я уже поумнел?..
Хозяин незлобиво улыбнулся и сказал:
— Клади, клади солому коню, да пойдем в хату.
В хате Хвиноя ожидала радость — кум Андрей, увидев его на пороге, слабым голосом попросил воды:
— Лежать мне надоело, бока болят. Помоги подняться и напои.
Семь дней Хвиной не слышал от больного кума осмысленной речи и от неожиданности не сразу даже понял его, не сразу поверил собственным ушам.
Андрей вторично попросил воды, и Хвиной, обрадованный и взволнованный, сам того не замечая, утешал больного:
— Они идут, кум! Вот поглядел бы в окно. Жаль, что не можешь подняться…
Андрей, вспотевший и бледный, крестясь, ответил:
— Ну и хорошо.
С тревожной внимательностью матери, ухаживающей за больным сыном, поднял Хвиной кума, усадил его на постели. В закопченном жестяном чайнике подал ему чуть теплой кипяченой воды:
— Пей, кум. Понемногу пей.
Андрей пил большими глотками, жадно обхватив чайник. Хвиной тянул чайник к себе и, страдальчески сморщив лоб, приговаривал:
— Довольно, кум! Много не надо…
— Разведка пробежала по улице. Человек двадцать, — сказал хозяин.
Уложив кума, Хвиной стал у окна и вместе с другими наблюдал, как к селу по двум дорогам скорым и уверенным шагом продвигалась конница. Левый фланг ее был уже совсем близко. Хвиной хорошо рассмотрел всадника, ехавшего впереди цепи.
«Конь вороной, ухватка казачья… Верно, командир… А следом едет какой-то растяпа, болтается в седле как неживой. Небось русачок, вида геройского нет», — подумал он.
Неожиданно около ворот появились два всадника. Один из них, не слезая с лошади, толкнул ногой калитку, и оба сразу въехали во двор.
— Кто там? Вылезай живо! — приблизившись к дому, крикнул первый из них.
Обитатели хаты встревожились. Одеваясь, они суетливо одергивали полы шуб, затягивали кушаки, пугливо озирались по сторонам. Кто-то отчаянно тряс подстилки, отыскивая шапку, а шапка сидела на голове, закрывая лоб чуть не по самые глаза. Кирей все время оступался, как стреноженная лошадь: вот уже несколько секунд он тщательно пытался попасть левой ногой в валенок.
