– А вьюга с ревом бешеным стучит по ставням свешенным и злится все сильней!
Звучит проигрыш, и можно, не меняя строгого выражения лица, рассмотреть зрителей. Зрители потрясены, ввергнуты в пучину восхищения. Широко раскрытыми глазами они смотрят на нас, но не на каждого по отдельности, а на всю хоровую, голосовую массу. Я вижу маму с папой на предпоследнем ряду. Папа сидит на крайнем сидении, мама стоит в проходе, покачиваясь и прижимая обе руки к груди. Глаза ее, кажется, закрыты. Наверное, закрыты. Меня слепят софиты, и зал по ту сторону света кажется сумрачным миром теней, которые напряженно раскачиваются в такт музыке.
– Разлагающийся труп.
– Чего?!
– Раз-ла-га-ющийся тру-у-уп!
– Ха-ха-ха!
– Че вы ржете?!
– Ха-ха-ха-ха!
– Слушайте, не нравится – не идите. Между прочим, это единственная группа в Кокчетаве, которая играет живую музыку!
– Ха-ха-ха! Живую музыку – «Разлагающийся труп»?
– Это просто название. – Лена раздраженно собирает вещи, наши издевательства ее достали, поэтому мы сбавляем обороты.
– Что за музыка? – спрашивает Маша, чтобы разрядить обстановку.
– Панк-рок.
– Пранк рок?
– ПАНК-РОК.
– Можно не орать, я хорошо слышу.
– Гуля достанет нам билеты на пятницу.
– Что такое панк-рок? – спрашиваю я. Не очень удобно спрашивать – я учусь в музыкалке и считаюсь экспертом, но знать очень хочется, тем более название очень интригующее.
– Ну-у-у, – неуверенно тянет Лена. Видимо, впечатлившись названием, о сути явления она расспросить забыла. – Это такие музыканты… Которые, в общем, такие независимые, бьют музыкальные инструменты, пьют, курят, нюхают героин, ночуют на чердаке и не моются.
Всё, кроме мытья, имеет в нашем представлении романтический налет, поэтому следующие полчаса мы спорим, как долго человек, пусть и панк-рокер, может не мыться. Но Лена вспоминает еще одну существенную деталь:
– Они еще носят волосы торчком, как их…
– Хаеры, что ли? – догадывается Маша. – Так бы и сказала сразу.
В детстве мой музыкальный кругозор ограничивался, с одной стороны, программой музыкальной школы, с другой – репертуаром школьной дискотеки. Иногда в дом попадали кассеты Битлов или Роллингов, однажды попали записи Рамонсов, но с непривычки слушать их было тяжело. На целомудренных школьных дискотеках мы танцевали под Backstreet Boys, Ice Cube, «А-Студио», Влада Сташевского и «Иванушек». Особо продвинутые слушали «Алису», «Арию» и немецкий Tic Tac Toe. Разумеется, до окончания музыкальной школы меня преследовали стопки нот с Черни
