- Как-то не задумывался над этим, - признался Николай Николаевич. Вообще-то говоря, в школе я собирался стать педагогом. А стал следователем и не жалею об этом, мне даже кажется, что между этими профессиями много общего. Видимо, на мой выбор в какой-то степени оказали влияние семейные традиции (отец Фролова работал в ВЧК, а дед был присяжным поверенным), а скорей всего, рассказы отца об Александре Васильевиче Чернове, с которым он дружил с 1919 года. Чернов был яркой личностью. Он оставил в памяти знавших его глубокий след. Оказал он большое влияние и на меня. Каждый с кого-то делает свою жизнь. Я свою сделал с Чернова. О нем я вспоминал, когда писал заявление в юридический институт. Вспоминаю о нем и сейчас. Он для меня эталон следователя и человека. Кстати, один эпизод из его биографии раскрыл для меня профессию следователя с совершенно неожиданной стороны. Это произошло на Алтае в 1921 году...
* * *
Тот разговор мало чем напоминал обычные допросы. Ни хитроумных вопросов следователя, ни эффектных очных ставок. Да и сам допрос происходил не в традиционном кабинете следователя со шторами на окнах, а в большой деревянной юрте, возвышавшейся шестигранником на обрывистом берегу горной Катуни. Несколько грубо обструганных табуреток, пирамида винтовок, а на стене плакат с оборванным кем-то на курево уголком: красноармеец в буденовке, указывая пальцем на присутствующих, строго спрашивает: "А что ты сделал для фронта?"
Необычным было все: следователь, в недалеком прошлом батрак, а затем рядовой пятьдесят седьмого сибирского полка. Образование - два класса церковноприходской школы, империалистическая война и красногвардейский партизанский отряд. Время - неспокойный на Алтае ноябрь тысяча девятьсот двадцать первого года и та сложная обстановка, которая сложилась в Усть-Коксе, отрезанной белобандитами от уездного центра.
Последние недели партийные и советские работники Уймонского района Горного Алтая жили в постоянном напряжении: поступили сведения, что сильно потрепанные в начале года регулярными частями Красной Армии отряды белогвардейского генерала Кайгорода вновь спустились с гор. Обещанный уездом отряд в пятьсот штыков для защиты Усть-Коксы не подавал о себе никаких сведений. То ли его по каким-то причинам не отправили, то ли он разгромлен бандитами. Ходили слухи, что бандиты захватили Учембек, Онгудай и сжимают кольцо вокруг Улалу. Проверить эти слухи не удавалось: посланные на разведку люди не вернулись. Внешне село жило своей обычной жизнью, но тревога таилась в каждой юрте, каждой избе.
