— Браво, — похвалила Елизавета Андреевна. — Не думала я, что мои слова так западут тебе в душу. А следовала ли ты этой заповеди, дочь моя?
— Трудно сказать… У нас с вами будут деньги, Елизавета Андреевна, не переживайте. И телевизор мы купим. Завтра я иду устраиваться на работу.
Елизавета Андреевна молча кивнула.
Сергей уже собирался уходить, когда в его кабинет ворвался Юрий Владимирович.
— Ты куда? Постой! Ты от меня не уйдешь! — закричал он Сергею.
— Что за тон, падре? Приличные люди, тем более литераторы, сначала здороваются, а потом уже начинают сеять разумное, доброе, вечное.
— Фигляр! — негодовал Юрий Владимирович. — Где ты взял доверенность на управление имуществом Доминики?
— Где взял, где взял — купил.
— Она не могла тебе ее дать ни при каких обстоятельствах. Она знала тебя.
Разговор Сергею явно не нравился:
— Ну вот, начинается. Откуда вы знаете, что могла и чего не могла сделать ваша взбалмошная дочь? Смогла же она на папином юбилее бросить мужа на глазах изумленной публики. Так что, извините, от такой дамочки всего ожидать можно.
— Ты продал ее акции? — в упор спросил Юрий Владимирович.
— А вот это, папаша, уже вообще не ваше дело. Мои акции, что хочу, то и делаю.
— Они не твои. Это Доминика вкалывала, как безумная. Это плод ее работы и таланта, это — ее компания, на которую ты не имеешь права.
— Фазер, вы однообразны и повторяетесь. У литературного работника должен быть больший словарный запас. Я вот недавно вычитал, что у Вильяма нашего Шекспира…
Юрий Владимирович бросился на Сергея:
— Негодяй!
— А это уже оскорбление, — сказал Сергей отступая. — Я вызову вас на дуэль. На авторучках. Кто кого больше измажет, тот и победит. О, понимаю, такие условия кажутся вам слишком низкими. Тогда сразимся как истинные дворяне: на степлерах до первой крови.
— Ты взял у нее доверенность в больнице? Как ты туда проник?
— Это моя маленькая тайна.
— Отвечай! — требовал Юрий Владимирович.
— Доннер веттер! Хватит уже на меня орать, либэр фатер.
— Ты отсюда не выйдешь, пока не расскажешь мне всей правды. Думаю, что ты подкупил врача или сестру, и Нике подсунули листок для подписи… Бедная моя девочка!
— Снявши голову, по волосам не плачут. Чего уж сейчас убиваться? Зато ее деньги в надежных руках. Я смогу ими распорядиться с пользой для дела.
— Ты даже не пытаешься отпираться. Значит, я угадал. — Юрий Владимирович нервно заходил по кабинету. — Ее накачали лекарствами и заставили подписать доверенность. А сказали, что она подписывает ее на мое имя. Простенький трюк. До него мог додуматься даже такой недалекий подонок, как ты.
