Это очень важные моменты литературоведческой мысли.
Мы (в лице крупных литературных критиков) начинаем помаленьку понимать, что литература – это не ритмы, метафоры и аллитерации, не сюжет-фабула-композиция, не идейное содержание и художественная форма…
Нет, нет, нет! Это все сказано про тексты. А литература – это производство плюс политика. А значит, своего рода бизнес. Там свои законы. Конкуренция и борьба за место наверху, то есть за признание, тиражи, гонорары, премии. Ничего личного. «Мне чертовски жаль, что твоя гнедая сломала ногу, но Боливар не выдержит двоих».
Когда-то, конечно, связь литературы и текста была интимнее и глубже. «Дурной человек не может быть хорошим писателем», – говорил Карамзин.
Но когда это было! Это ж до революции было! Это было в эпоху дилижансов и поместий; писем, написанных от руки; свежих новостей, которые шли две недели, – то есть в эпоху сильно интегрированных личностей, когда человек и продукт его труда составляли некое единство.
Иные нынче времена. Сплошное отчуждение по Марксу. Личность стала дробной. Качество произведенной продукции все меньше и меньше зависит от душевных качеств.
Так что, кажется, настала пора отделять литературоведение (изучение литературы как производства, как бизнеса самозанятых и кооператоров, как социального организма, наконец) – от текстоведения. То есть от сюжетов и рифм, метафор и ритмов, идейного содержания и художественной формы.
И не пытаться объединять и, боже упаси, содержательно сопоставлять эти измерения.
Не надо пытаться впрячь эти две дисциплины в одну телегу. Иначе мы все время будем обречены задавать безответные вопросы: «Ну как этот слабоумный алкоголик (присяжный подлец) мог написать гениальный роман (великие стихи)». Вопросы глупые, потому что не по делу. Хорошую книгу пишет хороший писатель, а вовсе не хороший человек.
Бродский сказал о Блоке: «На мой взгляд, это человек и поэт во многих своих проявлениях чрезвычайно пошлый».
Что это значит? Это еще раз указывает на то, что Бродский в поэзии – это как Путин в политике. Зачищал вокруг себя поэтическое поле. Как Путин – политическое. Путин ведь фантастически умелый политик, и это должны признать даже те, кто его совсем не любит. В частности, его политический дар состоит еще и в том, что он смог сформировать всенародное мнение о своей полнейшей безальтернативности. «Если не Путин, то кто?» Так же и Бродский. Есть Бродский – нобелиат, айсберг, Эверест, громада, небожитель. И все остальные вокруг. Странно же сказать «если не Бродский, то Александр Кушнер (или Вера Павлова)» – при всем моем интересе и почтении к творчеству указанных поэтов. Но сказать так – как-то язык не поворачивается. Все равно что: «Если не Путин, то Миронов (или Зюганов)».
