Но всё это само собою не получается. Бродский в своем самом первом интервью за границей низводил Чухонцева с пьедестала первого московского поэта. Тогда среди ценителей неофициальной поэзии считалось: первый питерский поэт – Бродский; первый московский поэт – Чухонцев. Наверное, Бродского не устраивало такое двоевластие. Он мешал публикациям Аксенова и Саши Соколова. Упорно боролся с Евтушенко.
Иногда говорят: Бродский не мог завидовать Евгению Евтушенко. Еще как мог! Мы ошибаемся насчет зависти, мы думаем, что бронзовый медалист завидует серебряному, а тот – золотому. Что миллионер завидует миллиардеру, и т. д. Так тоже бывает, но это не зависть, а конкурентный зуд. Настоящая зависть асимметрична. Люди завидуют не тому, чего у них мало, а тому, чего у них нет и никогда не будет. Богатый завидует красивому, красивый – талантливому, талантливый – популярному. Вот это последнее («талантливый завидует популярному») и есть случай Бродского и Евтушенко. Бродский, конечно же, не мог завидовать Евтушенко-поэту – уж больно они разные. Но Бродский вполне мог завидовать славе Евтушенко, его национальной и всемирной популярности в самых широких массах – от простого народа до министров и генералов. То есть Бродский мог завидовать тому, чего у него никогда не было и быть не могло.
Бродский очень ревниво относился к своей, так сказать, медиапозиции «первого из первых», и тут уж прозаиков и поэтов, а также классиков и современников – не различал.
Зато вокруг себя (просто как Путин в политике) он сложил группу преданных ему помощников, поклонников, биографов, критиков и литературоведов.
Я люблю поэта Бродского. И я вовсе не осуждаю его, как не осуждаю, например, Рокфеллера, давившего своих конкурентов, чтобы стать нефтяным королем Америки. Бизнес есть бизнес, господа. Ничего личного. Ради собственного успеха можно и Блока назвать пошляком, и Державина с Горацием – напыщенными придворными бездарностями, и Шекспира – плодом трудов когорты торопливых ребят, которые тайком записывали реплики со сцены, этакие литературные пираты XVII века…
еще немного кощунства
ПРОЗА МУЖСКАЯ И ЖЕНСКАЯ
Женская проза – это не просто книги, написанные женщинами. Ни Улицкая, ни Донцова, ни Маринина, ни Петрушевская, ни Маша Трауб сюда не относятся.
Что же такое «женская литература»? Это книги о том, как женщина ищет и находит мужчину. Разного. Это может быть невозможный красавец, неутомимый любовник, душевная опора. Щедрый богач или человек из высших сфер, вершитель судеб. Или, к примеру, знаменитость. Иногда это бывает в одном флаконе, чаще – для правдоподобия – в разных. Женщина может найти себе богатого графа, а потом, когда он состарится, изменять ему с красавцем виконтом, страстным дворецким или знаменитым художником. Но в любом случае центром внимания героини, целью ее стремлений и главным фабульным стержнем является мужчина. Обнаружение, идентификация и присвоение мужчины. Других проблем (социальных, исторических или философских) в «женской прозе» просто нет, или они присутствуют на очень дальней периферии авторского внимания. Классик здесь – Барбара Картленд. Есть «женская проза» и у нас, но я уж не буду называть имен.
