5
Когда я удрал из Академии на Север а ля Смок Беллью, я, как водится, окончательно связи не рвал. И вот попросил меня мой бывший шеф, узнав, что я там на Самотлоре занимаюсь ресурсами попутного газа, сделать у них в очередной приезд в столицу на семинаре доклад: какие перспективы добычи углеводородов в Западной Сибири, и что отсюда вытекает для академической химии. Я сгоряча согласился, а потом потихоньку это дело просаботировал: по сложившемуся у меня к тому времени мнению, ничего хорошего ни для чего в стране из этих перспектив не вытекало. Изложи я это мнение - мог бы вернуться в Сибирь уже в черном зэковском бушлате за разглашение секретных сведений и антисоветскую пропаганду. Дело было в том, что треть нефтедобычи на 90-й год обещалась из-под дна Карского моря, притом, что никаких технических решений для такой добычи не было, да собственно, и посейчас нет. Для прочно сидевшей на нефтяной игле страны это гарантированно обещало крупные экономические и социальные потрясения.
Странно, что этого не видели достаточно, по-видимому, умные и информированные люди. Ну вот, был тогда такой академик, не то членкор Калечиц, известный химик, автор хорошей книжки по гидропроцессам, основатель и руководитель очень приличного академического института по нашим делам в Иркутске, а в это время как бы "главный химик Советского Союза" по своей должности зампреда Госкомитета по науке и технике. Когда я еще был в ИОХе, пришел великий человек к нам в институт делать лекцию для наших ученых по перспективам развития промышленной химии углеводородов. Начал он публику просвещать про грядущие перспективы нефтедобычи и, соответственно, нефтепереработки. "Мы, - говорит, - скоро выйдем на единичные мощности по первичной переработке нефти до ста миллионов тонн, по каталитическому крекингу до пятидесяти миллионов тонн. С такой установки будет получаться в год помимо всего прочего до ста тысяч тонн ...", и называет аллен, довольно экзотический по структуре углеводород, который никакого особого промышленного применения и посейчас не нашел. - "Вот какое полезное использование академическая наука могла бы для него предложить?"
Ученые люди сидят, мнутся, ясно им целиком и полностью, что они далеко отстали от потребностей промышленности, и пора с новыми силами взяться за что-нибудь такое хорошее. Для чего, собственно, и собирались. Так я-то не глубокий ученый, я инженер как раз по этим самым делам, а сюда, в АН, так ... пописать зашел. У меня текут мысли совсем в другую сторону. Вспомнил я художественный образ из мемуаров кораблестроителя Алексея Крылова насчет того, как вместо армию обучать, откормили великана ростом с гору, которого никакие пушки не берут, а он перед решающим боем обожрался и его понос прошиб.
