«Ведь вот выгонишь тебя, а ты больше сюда не придешь. В следующий раз оденься как полагается», — услышала она от отца Венедикта, и в следующий раз мы уже вместе старательно выбирали ей наряд — аккуратная прямая юбка до колен, зеленая индийская футболка с короткими рукавами, конечно в обтяжку, на голову — маленький зеленый платочек — под цвет…
— Ну как?
— По-моему, очень хорошо.
— Ну ты совсем ничего не понимаешь, — вздохнул батюшка, когда увидел ее на исповеди.
Тогда мы пошли в магазин и купили чудесный ситец, светлый, в мелкий цветочек, и вместе сшили платье, такое красивое получилось, неожиданно изысканное, совсем английское, старинное — все в оборках, с длинными рукавами, никогда мы такой одежды не носили.
Было жарко, по Лавре бродили полураздетые иностранные экскурсии. В дверях Предтеченского храма стоял монах и преграждал им путь. Подошла Светлана, и он, взглянув на нее, распахнул двери и радостно воскликнул: «Вот как настоящие христиане одеваются!»
Светлана моя уже давно привычно ездила к своему отцу Венедикту, а я все никак не могла туда выбраться. «Я знаю, к кому тебе надо. Тебе — только к отцу Науму. Поедем прямо завтра. Все бросай и езжай».
На следующий день — это было 1 октября — мы уже были с ней в Лавре возле Батюшкиной кельи. Времени на часах — полпервого, я в длинном до пят черном велюровом пальто, красные сапоги на каблуках с золотыми шпорами — мама подарила. «А ты не можешь одеться как-нибудь попроще?» И теперь уже я отвечаю Светлане: «Это моя одежда, я так живу, зачем я буду изображать то, чего на самом деле нет? Если мне там скажут, тогда я переоденусь».
Вышел Батюшка, сразу увидел меня:
— Ты в первый раз? Эх, жалко, времени мало. Елена, как ты думаешь, если мы ее определим к отцу Алексею? Он сюда завтра с утра должен приехать, познакомь ее с ним.
На следующее утро меня буквально подбросило в кровати в четыре часа, и в восемь я была уже в Лавре. Там меня дожидалась Елена Семеновна, которая приехала только для того, чтобы сказать мне, что отца Алексея сегодня здесь не будет. Я сразу засобиралась домой, и она еле уговорила меня еще раз зайти к Батюшке. «Зачем я к нему пойду, он же мне все сказал, дождемся отца Алексея». Ей все-таки удалось затолкнуть меня в Батюшкину келью, а он вдруг весело спросил: «Интересно, откуда у тебя это пальто? Пришить пуговицу внизу, и будет как раз то что нужно», — на самом деле с пуговицей внизу получилась бы почти ряса, но это я сообразила уже потом. И Батюшка стал мне рассказывать про Бородинскую битву, где какие редуты стояли, кто и как побеждал, кто в кого стрелял. Минут сорок рассказывал. А у меня в это время Бородинская битва была в голове — какие только помыслы ни приходили, было очень стыдно, и я старалась их загнать подальше, свести на нет, чтобы Батюшка их не прочитал… Я получила черные четки. Сколько слез было пролито, чтобы сердце смирилось и радостно приняло то, что тогда сразу стало понятно.
