Я взял на руки крохотный комочек. Комочек заскулил и попытался залезть ко мне под мышку.
– Чего же ты боишься? – ласково спросил я его. – Трусишка!..
И засмеялся.
– Точно! – воскликнул я. – Трусишка – кролик! Я назову его Кролик – Кайхур!
– Вообще-то поговаривают, что это весьма свирепая порода, – неодобрительно заметил купец. – И уши у него маленькие, а не большие, как у кролика.
– Это моя собака? – спросил я его.
– Твоя, – был вынужден согласиться Буддал.
– И я могу назвать ее как хочу? – задал следующий вопрос я.
– Можешь, – кивнул купец. – Но…
– Значит, буду звать его Кайхуром, – не слушая возражений, громко сказал я и поднял щенка высоко над головой.
Барат, услышав знакомое слово, обернулся, посмотрел на щенка в моих руках и рассмеялся.
– Вот уже и люди смеются… – забурчал купец. Видимо, недоволен, как отнеслись к его подарку. А нечего дворняг всяких подсовывать! – Мой младший сын Фиддал назвал своего пса Хиндурином – Лютым. Ты, кстати, сможешь с ним познакомиться. Он будет учиться в одной с тобой школе и жить там же.
– С кем? С этим Хиндурином? – спросил я собеседника.
– Нет же! С Фиддалом, моим младшим сыном. В этом году он также поступил в школу наместника.
«Так вот где собака порылась… Понятно. Куй железо, не отходя от кассы, – и расположением возможного будущего правителя Дорчариан заручиться, и дружбой с сынишкой. Дальновидно».
Вытащив щенка из-под мышки, я приблизил его мордашку к своему лицу. Щенок был весь белый, а глаза – красноватые.
«Ну точно – кролик. Альбинос, блин».
Щенок чихнул и лизнул меня в кончик носа.
– Вот и подружились, – удовлетворенно сказал торговец, хлопнув коня по шее. Отъезжая, он сказал: – Увидимся за ужином, Олтер.
– Спасибо, Буддал! – крикнул я ему в спину.
Не оборачиваясь и не прекращая движения, купец поднял руку и помахал мне.
Как только он удалился на достаточное расстояние, Барат прокомментировал:
– Ну и уродец! Надо этого ублюдка утопить, пока не поздно. У пайгалов…
Щенок тявкнул. Точнее, попытался тявкнуть. Вышел какой-то сип.
«Сообразительный собакен», – подумал я, прижимая Кайхура к груди.
– Нет, Барат. Это подарок. А подарки не топят.
Щенок завозился в моих объятиях на груди, мило зевнул во всю пасть и задремал. Мы тронулись. Я тоже пригрелся и вздремнул.
Тем временем мы преодолели широкий, но мелкий брод. В окружающем мире, казалось, ничего не изменилось – шумели все те же деревья, щебетали все те же птицы, все та же дорога расстилалась под колесами. И все это было так, но было верно и другое: мы ехали по иной земле, здесь звучал иной язык и действовали иные законы.
