– Живой, – пискляво ответил я. – Дя-я-ядька-а-а Оста-а-ах мне даже но-о-ожа не оста-а-ави-и-ил!..
Ну что ты будешь делать! Опять разревелся, сопли распустил. Хотя чего уж там, страшно было не на шутку.
– Тихо! – цыкнул на меня Барат.
«Да что они заладили все – тихо да тихо! Я маленький, и мне страшно, мать вашу за ногу!»
Барат сам испугался того, как он прикрикнул на наследника.
– Держи, – сказал он, протягивая мне свой кинжал. Протерев его перед этим о безрукавку убитого и взяв себе его топор.
– Это мне?.. – ошарашенно спросил я. Плач как рукой сняло.
– Тебе, Олтер, – серьезно кивнул Барат. – Тебе нужен нож? Возьми мой, это честь для меня.
– Спасибо, – не стал отнекиваться я. Кинжал для меня был явно большим и слишком громоздким, но отказаться было выше моих мальчишеских сил. – Спасибо, Барат!
– Что уж там, – улыбнулся он. И добавил: – По-моему, все кончилось.
Он еще раз прислушался, и мы услышали победный крик. «Дорчариан! Дорчариан!» – орали несколько глоток.
– Ты спрашивал, кто они? – спросил меня Барат. – Не знаю, как другие, а он, – нагнулся над убитым и сорвал с его головы цветную вышитую налобную повязку, – гворча. Предатель, – сплюнул на землю парень.
«Гворча», «предатели» и «изменники» в памяти Олтера становились в один ряд. Мальчик знал с самого раннего детства, что гворча – злые и опасные люди, которых стоит опасаться. Когда взрослые при нем с братом изредка произносили «гворча», то всегда так же сплевывали на землю, как только что Барат. Как будто осквернили уста этим словом и, сплюнув, таким образом очищались от заразы. Однако конкретных деталей в моей новой памяти относительно предательства этих самых гворча не хранилось.
Мы услышали переливчатый свист. На том месте, где раньше Барат убил лучника, стоял кто-то, призывно взмахивая рукой. По-моему, это был Остах. Также к нам бежал тот парень, что спал у двери шатра. Подол его безрукавки был заляпан кровью. Подбежав, он посмотрел на меня, повернулся и заорал:
– Хорошо! Живой!
«Чего уж хорошего. Сходил покакать, блин…»
– Ты как, брат? – спросил подбежавший Барата.
– Ни царапины, – довольно ответил ему тот и спросил в ответ: – А ты? – и кивнул на испачканную кровью безрукавку.
– Пустое, – махнул рукой Йолташ. – Прижали меня крепко. Но учитель со спины напал. Помог, вдвоем мы их тут же взяли.
– Живьем? – поинтересовался Барат.
– Какое там…
Мне показалось или Барат победно на меня посмотрел?
– Один недобиток ничего толком сказать не успел: похаркал кровью и кончился.
