Дореволюционной историографией, описывающей русскую историю XIV – XV столетий, был создан один из самых точных терминов – «собирание власти». Присоединяя к себе все новые и новые земли и княжества, Москва не изгоняет их прежних властителей, а собирает их у себя, собирает земли и собирает власть. Отношение московских князей к потомкам великих князей других линий, к удельным и служилым князьям, когда те находились уже в полной их воле, было в целом очень мягким и, что особенно важно, строилось так же, как с боярами, на договорных началах: абсолютное большинство удельных князей перешло на московскую службу именно по договору. Иногда они сами, обеднев, искали московскую службу, как князья Ярославские и Белозерские, которые отдавали великому князю свои вотчины и тут же получали их назад в качестве служебного пожалования; вотчины других князей московские князья покупали по договору, оставляя пользование ими в руках прежних владельцев, обязанных теперь служить великому князю (князья Ростовские).
Высокое и прочное положение московского боярства, выгодность службы в Москве были важнейшей причиной того, почему многие бояре из других княжений переходили на сторону Москвы: и Нижегородское княжество, и Тверское, и Рязанское – главные соперники Москвы – оказались поверженными и присоединенными в результате измены старших бояр этих княжеств. Договорные начала, связывающие князя и его вассалов, не только обеспечивали их права, но также ограничивали власть князя.
Стремление бояр к одновременному усилению и ограничению власти великого князя можно было примирить только на пути придания княжеской власти строго определенного направления, строгой избирательности. Теория, объявляющая Москву «Третьим Римом», родоначальником которой был псковский монах Филофей, в наибольшей степени отвечала этим требованиям. Она не только была согласна с народным представлением о христианстве и о русском народе и Москве как последних его защитниках и потому чрезвычайно легко вошла в народное сознание (Забелин когда-то писал: «Народная жизнь не поддается механическим тискам, она отвергает все, что несвойственно ее природе. Путь, по которому она усваивает себе хорошее и дурное, есть путь физиологический, а не механический»), но и поднимая на не слыханную до сей поры высоту власть великого князя как единственного истинно христианского, истинно православного государя (посол германского императора Герберштейн писал, что великий князь Василий своей властью превосходит всех монархов на свете, и добавлял далее, что в Москве говорят: «Воля государева – Божья воля, государь – исполнитель воли Божьей»), она в то же время требовала от него решать все дела, действовать так, как действовал бы Господь Бог.
