Не только мужчины, но и мальчишки вышли в поле. Они орудовали мотыгами, разбивали земляные комья, собирали булыжники в кучи или откидывали их к лесной опушке. Старики сидели на камнях у края поля, глядели, как работают молодые, и давали советы.
Женщины рано утром выгоняли скот на луга или на опушку леса, где было посуше, ухаживали дома за телятами, носили мужчинам еду на поле, прибирали в хлевах и во дворе.
Велло выходил в поле вместе со своими работниками, брался за соху, если надо было проложить борозду поглубже, правил лошадью, когда она тянула борону меж камней и пней, сам сеял и следил за тем, чтоб земля как следует покрыла семена. Управившись с неотложной работой, он поспешно шел домой. Вспашут и посеют и без него, думал он, поля вскоре зазеленеют, подрастут жеребята, зарезвятся телята подле стада, днем из лесу, а ночью из хлева станет доноситься блеяние ягнят. Когда наступит лето, из Пскова прибудут купцы с серебром, монетами, украшениями, мечами и ножами. В Мягисте же у всех есть для продажи шкуры, а кое у кого мед и даже воск, оставшиеся с прошлого года. Все это повезут в Ригу: ни у немцев, ни у латгалов нет сейчас большой охоты показываться здесь. Богатство Мягисте растет с каждым днем. Но оно может и улетучиться за одну ночь. Чем зажиточнее становится Мягисте, тем большая опасность угрожает ему с юга. Об этом в первую очередь и должен думать старейшина.
Это постоянно тревожило отца, и заботы его с каждым годом росли. Теперь же, после набега на Уганди, когда немцы из кожи вон лезли, чтоб подстрекнуть латгалов и помочь им, не оставалось сомнения в том, что опасность стала во много раз больше, чем была когда-то. Каждый псковский купец, побывавший прошлым летом или зимой в городах на берегу Вяйны, рассказывал о рыцарях. Из-за моря к ним все время прибывает подкрепление, они учат латгалов драться пешими и на конях, в чистом поле и под стенами крепости. То же утверждали и ливы, которые приходили сюда с товарами из Уреле или Летегоре.
Порой, поздними вечерами, когда проселок пустел и псы во дворах уже дремали, Велло полями спускался с косогора, переходил по жердочкам через ручей и по крутому склону поднимался в рощу. Он садился в глубине ее на сломанное дерево близ большого камня и прислушивался. В лесу стояла тишина, лишь изредка в ветвях хлопала крыльями какая-нибудь птица, жужжа, пролетало насекомое и доносился суховатый смех бекаса.
Здесь, в священной роще, объятой ночной тишиной, в окружении высоких берез, поблизости от душ предков, Велло ощущал, как в нем зреет решение.
