Перед ними темнел низенький домик — вокруг не видать, не слыхать ни души.
— У нее пес, — предостерег Кахро и, пригнувшись, пошел вперед.
Из-за угла дома, со свирепым рычаньем, выскочила злая собака и кинулась на пришельцев.
Кахро простер вперед руки, правой начертил в воздухе полукруг и принудил пса отбежать в сторону. Лай перешел в жалобный вой, а затем в едва слышное повизгивание.
Кахро, согнувшись и вытянув руки в сторону пса, произносил какие-то заклинания. Потом он выпрямился и сказал:
— Можно идти.
Дверь избушки распахнулась, и из нее вышла темная взъерошенная фигура. Старуха взглянула на поздних посетителей и что-то проворчала.
— Вот, идем из лесу, — сказал Кахро. — Это старейшина Велло.
— Какой старейшина бродит так поздно по лесу, — пробормотала старуха.
— Встречаешь гостей не лучше, чем твой пес, — произнес Велло.
— Добрый человек ходит днем, волк рыщет ночью.
— Ладно уж, пусти передохнуть, — попросил Кахро.
Не говоря ни слова, колдунья повернулась и вошла в избушку. Кахро и Велло — следом. Чад и едкие запахи ударили им в нос.
На дне ямы, вырытой в земляном полу, еще тлели угли; колдунья раздула их, зажгла лучину и воткнула ее в щель стены. Когда пламя разгорелось ярче, Велло схватился за нож — рядом, протянув к нему оскаленную морду и передние лапы, стоял медведь. Старейшина замер, но, увидев, что зверь неподвижен, понял: перед ним не что иное, как чучело медведя.
В тот же миг кто-то прыгнул на него, обхватил лапами и прижался холодным носом к руке. Кто-то другой с силой ткнул его в ногу. Это оказались два, ростом ему по колено, бурых медвежонка с лохматыми мордами, маленькими хитрыми и одновременно любопытными глазками. В углу поднимался на задние лапы матерый серомордый волк со свалявшейся шерстью. Волк сердито зарычал, лязгнул зубами, но не кинулся — он был на привязи. Колдунья топнула ногой о земляной пол, зверь снова улегся и начал языком облизывать нос. На жердях захлопали крыльями совы, и что-то зашуршало в корзине возле печки. На стене, над оконным проемом, висел человеческий череп — чернели пустые глазные впадины, зубы были оскалены.
Колдунья, очевидно, нарочно долго возилась у очага и даже зажгла две лучины, чтобы гости могли осмотреться в комнате. Она не заметила, как Кахро, глядя в глаза животным, чертил перед каждым круги, пересекая их прямой линией.
Когда, обернувшись, колдунья увидела, что ее звери, поджав хвосты, жмутся по углам и стенам, она сердито забормотала, и ее запавшие, обведенные черными тенями глаза метнули на Кахро угрожающий взгляд.
