— Да, но окольными путями.
— Но все же дойдет?
— Непременно!
— Вот и хорошо! — успокоившись, произнес старейшина.
***
Наступили холода, повалил снег. Как-то мужчины, охотившиеся в лесу, принесли весть: в густой чаще, за ручьем, обнаружена медвежья берлога. Царь лесов готовится к зимней спячке, о добыче больше не заботится, знай себе урчит и медленно кружит по лесу.
Велло распорядился все подготовить к охоте — с утра, спозаранку они отправятся в лес и притащат медведя домой! Давно уже все истосковались по опасностям и схваткам. Да и медвежий окорок к свадьбе не окажется лишним.
На дворе потеплело, с юго-запада дул тихий ветер. В селении, в ожидании завтрашнего дня, было оживленно.
Еще до полудня Велло отправился к невесте. Увидев Ассо, он позвал и его на медвежью охоту, но пожилой старейшина отказался. Как тут поделишь одного зверя, когда столько народу, — пусть уж идут те, кто помоложе!
Лемби с женихом вышли во двор; казалось, что- то гнетет ее.
— Завтра отправляемся на охоту. Будет у нас к свадьбе медвежий окорок, — пошутил Велло.
Но девушка словно не расслышала шутки; очень тихо, с какой-то даже затаенной тревогой она сказала:
— Лейни приходила сюда...
— Зачем? — сердито спросил Велло.
— Она просила меня поговорить с тобой...
— О чем?
— Чтобы ты разрешил окрестить себя. Сказала, что тогда тебе не придется бояться ни рыцарей, ни латгалов. Ей патер говорил...
— Ну, конечно, этого черноризника видели здесь несколько дней тому назад... Чтобы я разрешил окрестить себя?! Нет! В эти сети я не попадусь!.. Ничего, мы еще разорвем эти сети! — с угрозой произнес Велло. Но, поглядев девушке в глаза, смягчился, сказал на прощанье несколько ободряющих слов, поцеловал ее и поспешил к кузнецу, чтобы наточить свой нож.
На пути ему встретился сын мудреца — Лейко.
— Ну, так как? Все еще думаешь: пусть, мол, враг грабит и убивает — умнее он от этого не станет? — пошутил Велло.
— А ты полагаешь — станет? — спросил Лейко, сверкнув маленькими беспокойными глазками.
— А мне все равно — поумнеет он или нет!.. Главное, чтобы не отнял у меня жизнь и добро!
— Тут ты жестоко ошибаешься! Жестоко! — ответил Лейко, тряхнув головой в заячьей шапке, и, напуская на себя важность, добавил: — Когда враг умнеет — это самое опасное. — И затем с воодушевлением продолжал: — Важно ведь не то, умрем мы или будем жить, победим или потерпим поражение, побежим или станем преследовать! Важно — думать, и только думать!
