Велло обнял девушку и, жарко дыша, произнес:
— Лемби... Можешь ли ты... Можешь ли ты быть ласковой со мной...
— Когда же ты едешь в Алисте? — добродушно поддразнивая его, спросила девушка, и в уголках ее рта появились ямочки.
— Я не поеду. Пошлю Оття и Кюйвитса. Они скажут, что следует.
Лемби поглядела ему прямо в глаза и с материнской серьезностью сказала:
— Я знаю, как важно для Мягисте, чтобы ты привел сюда Урве.
— Я думал об этом дни и ночи, — ответил Велло. — Но потом я почувствовал — есть нечто сильнее меня. И это нечто толкает меня к тебе наперекор всему. Это превыше всего остального. Сколько ночей я сгорал от тоски по тебе! Когда я видел серп луны в небе, я думал о тебе. Когда я видел звезды, загоравшиеся на западе, я думал о тебе. Незабудка на лугу напоминала мне тебя, и ромашка на краю поля — это была ты. Соловей нынче весной заливался в кустах черемухи над ручьем — и я рвался к тебе!
Велло сел, притянул к себе Лемби и несколько раз поцеловал ее долгим поцелуем. Он чувствовал, что Лемби обнимает его, прижимается к нему и целует так, словно и ее томит жажда.
— Детей хочу от тебя, много детей, — сказал Велло, прерывая поцелуй и глядя девушке в глаза.
Из полумрака, из-под кустов, поднимался запах поздних цветов, над головой, на солнце, жужжали, звенели и кружились шмели и комары. Воздух был
полон томительного очарования последних дней лета. Соки жизни не перебродили еще в траве, цветах, деревьях, зверях и людях.
Лемби очнулась первой, провела рукой по лбу, поправила платок и дрожащими губами, с тревогой в глазах, молвила:
— Нынче последнее лето, когда я еще... цвету.— Она отвернулась и смахнула катящиеся по щекам слезинки.
— Я помню, наш мудрец говорил: разве цветок на лугу печалится, что назавтра должен увянуть, — сказал Велло.
Но и в его голосе зазвучала грусть, когда он произнес:
— Ты цветешь и будешь приносить плоды! Разве это не радость, если когда-нибудь у тебя будет много сыновей?!
— Много сыновей — много забот. Где-то падет один, где-то убьют другого, где-то умрет третий, а глаза матери и не увидят этого.
— От твоих слов и у меня тяжко на сердце, — положив голову девушке на колени и глядя в небо, сказал Велло.
— Порой мне хочется верить в этого бога Лейни и хромой Рийты, — виновато призналась Лемби.
— И ты?.. Верить в этого страшного духа, придуманного рыцарями и черноризниками? В того, кто радуется, когда грабят и убивают, если ему это выгодно ...
