Гроза прошла быстро. Сквозь лохмотья туч выглянуло солнце, и сильнее смолой и медом запахла омытая земля.
Тропой меж серых, поросших мохом глыб песчаника спустились мы в Темный лог. Часто прыскали из-под наших ног выводки рябчиков, ныряли в густую хвою, таясь в широких рукавах елей и пихт.
По дну лога бежал ручей, звеня по камешкам и гальке; местами он скрывался в глубоких мхах, и тогда под сапогами хлюпала вода.
У ручья Фома нашел отпечатки медвежьих лап, повернулся ко мне, шепнув:
— Во, гляди… Зда-аровый…
С километр мы шли логом. Скоро лес загудел неумолчным ровным гудом, как будто вдали сыпали с горы камни и катились они, рождая смутный хаос звуков. Это шумел на Чусовой перебор.
Лесник остановился, внимательно оглядел место.
— Ну вот здесь и построим лабаз.
К трем пихтам на высоте четырех метров приладили перекладины, настелили на них еловых ветвей, папоротнику — и лабаз был готов.
Фома отер рукавом потное лицо и впервые широко улыбнулся:
— Ну, милости просим… Будем ждать. Пущай он пока к лабазу приглядится, переждем недельку и засядем.
Обошел вокруг пихт, зорко осмотрел каждую пядь земли, подобрал в подол рубахи белые смолистые щепки.
— В реку выброшу, а то он хитрый: увидит — не подойдет. Знаю я его повадку. Пойдем.
На берегу Чусовой простились.
Фома влез в челн, ткнул шестом в берег и выплыл на широкую гладь, где золотом и чернью играло солнце.
2
Прошло пять дней.
Вечерами я сидел у костра, думая о предстоящей ночи на лабазе. Из рассказов старого охотника я знал, как живет и бродит ночами зверь.
Когда густые зеленые сумерки заволакивают Темный лог и сквозь лохмотья пихт просвечивает бледно-желтое небо, под обрывом, на мягком ржавом мху просыпается медведь. Он потянет ноздрями воздух, тряхнет круглой своей головой и вылезет из обомшелых глыб песчаника.
Лес тих и темен. Невидимый, журчит ручей. Пахнет грибной прелью, смолой и сыростью.
Медведь долго стоит на огромном сером камне, поворачивая голову, слушает и ловит запахи; затем неуклюже спрыгнет и пойдет к ручью, мягко ступая тяжелыми лапами. Он идет иноходью, поднимая обе ноги то с одной, то с другой стороны.
Вверху, в темных ветвях, заметив зверя, предостерегающе зацокает дрозд (своим криком дрозды всегда выдают его). Если медведь спокоен, он пройдет молча, если же напуган, чует опасность — остановится, послушает, иногда тихо заворчит.
На горе ухнет филин. Эхо, испугавшись, быстро ответит на его крик. Филин опять ухнет, и опять эхо поспешно ответит.
