Весенние зори | страница 14

Как хороша весенняя земля!

Как радостно жить на этой земле!

Липы дышали медом, трава — полынью. Солнце горячо золотило шапку горы, полуразрушенный барак и темную стену пихт под косогором.

— Жарко, — сказал Фома, — быть дождю. — Оглядел небо. — Да, парит.

В чайнике закипела вода, брызнула из носика, зашипела на золотых углях. В жестяных кружках задымился чай. Фома отхлебнул глоток, обжегся и поставил кружку на липовый пенек.

— А я к тебе по делу пришел.

— Ну?

— Лабаз строить надо. Подглядел я — в Темном логу живет зверь.

— Большой?

— Зда-аровый… След — во, шапкой не покроешь. Нынче надо построить лабаз, а потом достану стерву и засядем. Наш будет, не уйдет. Я и топор прихватил. Попьем чайку и пойдем.

Я не выдал своей радости (это было бы не по-охотничьи), сказал равнодушно:

— Что ж, пойдем.

В медовых ветвях лип гудели пчелы. От жарко нагретой земли струились испарения; за ними колыхался косогор и темные башни пихт. Из-за зубчатой стены леса ленивой птицей выплывала туча. В ней или за ней где-то гудел гром, как будто вдалеке, сорвавшись с привязей, мчались бешеные кони, закусив удила, срывая мосты и преграды.

— Гроза идет. Не помешает?

— Ничего, в бараке укроемся, переждем.

В темной туче сверкнула молния — золотой бич, подхлестнувший коней, и еще бешенее затопал дикий небесный табун.

— Свят… свят… свят… — зашептал охотник и торопливо начал пить чай.

Туча-птица полнеба охватила своими крылами; вырастая, она менялась в цвете: из темно-свинцовой превращалась в синюю, лиловую, серую. От взмаха ее крыльев ветер зашумел по шапке горы. Низко нагнулись березы и липы. Грозно закачали своими пиками верхушки елей и пихт.

— Началось, — сказал лесник и нахлобучил на голову фуражку.

Громовой удар расколол небо, огромная трещина сверкнула на мгновение. Рухнул мост, по которому мчались кони, и полетели они в бездну, влача за собой обломки скал, бревна, железо…

— Свят… свят… свят… Вот так удар!

Крупные капли дождя защелкали по земле и крыше барака. Чаще, чаще и — вот уже стеклянной сеткой задернули небо и землю.

Мы побежали в барак.

Лес выл раненым зверем: корчились березки, наклоняясь и выпрямляясь, будто плясали, не сходя с места, дикий танец. Кони, вырвавшись из бездны, снова затопали над самой головой, и, не переставая, хлестал их сверкающий бич…