Прошлой ночью Хью получил от Эйприл электронное письмо, в котором она сообщала, что нашла интересные коробки, но вытащить из комнаты их одна не сможет. Сначала он думал обратиться в агентство и нанять помощников, но затем решил, как нелепо это будет выглядеть: ему тридцать шесть лет, он вполне здоров и вполне в состоянии самостоятельно передвинуть какие‑то ящики. В конце концов, вне зависимости от его личного отношения, это просто коробки, ни к чему было все усложнять. Ему вовсе не придется иметь дело с их содержимым.
— Отлично! — Она кивнула. — Но я думала, что ты пришлешь помощников…
— Этот помощник перед тобой.
Эйприл не смогла сдержать искренней улыбки. Сейчас она казалась Хью такой милой… Но он вовремя осадил себя: улыбка — это всего лишь дежурная формальность, как коробки — просто пыльный картон, не более.
— Думаю, не отниму у вас много времени. Просто не очень бы хотелось случайно уронить и сломать что‑то ценное, — заметила Эйприл.
Чайник вскипел и щелкнул.
— Какая ерунда. Но в следующий раз пообещай не поднимать ничего тяжелого самостоятельно. Не хочу, чтобы ты как‑то навредила себе.
Эйприл удивленно моргнула, словно Хью сказал что‑то совсем неожиданное.
— Хорошо.
Они налили себе кофе и отправились во второй зал для приема гостей. И вновь пространство, загроможденное грудой хлама, заставила Хью чувствовать беспричинное беспокойство и нервозность: ему казалось, что уровень адреналина в его крови просто запредельный. Он готов был бежать многокилометровый марафон безостановочно.
Эйприл успела освободить от коробок только часть этой комнаты. Когда‑то здесь мама и Лен смотрели телевизор: они удобно устраивались на плюшевом диване, вытягивали ноги на мягкий пуфик, заранее запасаясь вкусной едой. Диван все еще стоял на том же месте.
Тяжелые коробки, о которых говорила Эйприл, стояли возле окна: они были значительно больше ящиков из первой комнаты, но сложены всего лишь в два этажа.
Эйприл и Хью поставили кофе на пол и быстро достали несколько коробок. Но за верхними им все же пришлось неловко тянуться. Их пальцы соприкоснулись — казалось бы, на какую‑то долю секунды, но они оба вздрогнули, и не смогли этого скрыть. Рука Эйприл была прохладной и мягкой, аккуратные ногти блестели под его ладонью. Хью невольно перевел взгляд на Эйприл, но она, казалось, слишком увлеклась работой — или только делала вид.
Хью все еще помнил, как покраснела Эйприл, когда они так же случайно коснулись друг друга в его квартире. Он тоже смутился тогда. Ему казалось очень странным, что кровь так бурлила от обычного прикосновения…
