Эйприл улыбнулась.
На самом деле ей очень хотелось признаться подписчикам в истинном положении вещей. Сказать им, что после расставания с Эваном в ее жизни вовсе не все так гладко, как кажется. Что этот болезненный разрыв заставил ее убежать от людей, которые ее любят, заставил сделать переоценку ценностей и понять, насколько беззаботной была ее жизнь раньше…
Но Эйприл знала, что у нее есть определенные обязательства перед аудиторией. Спонсоры «Молинье фаундейшн» не заключали контракт с женщиной, страдающей от кризиса среднего возраста. И также она не готова была к принятию каких‑то серьезных ответственных решений сейчас. Господи, да она даже еще толком не осознала, что уже давно не замужем…
Конечно же, Эйприл обращала внимание на красивых мужчин всегда. С кем‑то из них она даже флиртовала, и они отвечали ей. Возможно, все дело и правда в ее необыкновенной харизме, но сама Эйприл думала, что мужчин больше интересовали ее деньги…
Так или иначе, флирт всегда был безобидным, потому что Эйприл любила Эвана, и больше ей никто не был нужен. Теперь же, когда Эван навсегда ушел из ее жизни, она не представляла, как строить отношения с мужчинами. Она думала, что любовь отныне вовсе не для нее…
Так было до встречи с Хью.
Но даже сейчас она четко понимала, что не собиралась бросаться в омут с головой после столь длительного брака. Она просто не готова была к тому, что ее вновь могут бросить, не готова была к очередной порции невыносимой душевной боли…
Как выяснилось, Эйприл многое могла сделать сама: работать в двух местах, жить в общем доме с малоприятными соседями, вдали от родных и близких… Единственное, что она точно никогда больше не сможет: общаться с мужчиной, который готов ее отвергнуть.
«Я не люблю тебя».
Почему эти слова до сих пор ранят так больно?
Эйприл не скучала по Эвану. Она наконец смирилась с тем, что их отношения достигли неизбежного финала. Она определенно больше не хотела бы с ним быть.
Но…
«Я не люблю тебя». И никогда не любил.
Боль от этих жестоких слов до сих пор не ушла.
Когда на следующий день Эйприл приехала в дом матери Хью, он кипятил чайник на кухне.
— Доброе утро, — сказала она бодрым тоном, к которому Хью уже постепенно начал привыкать.
Пока она направлялась к барным стульям, убранным под мраморной стойкой, Хью невольно любовался ею, но он заметил некоторую растерянность в ее взгляде и неуверенность в походке.
— Доброе, — ответил Хью, в то время как Эйприл уже забросила сумку и пальто на стул. — Я решил помочь тебе с коробками.
