Тут костровой объявил, что рыба готова, и она попросила влюбленного студента за ней поухаживать. Пока он выбирал для нее рыбку поподжаристее, у костра появился Славик; Ника улыбнулась ему, и он тотчас же сел рядом с ней, заняв место Алешкина. Саша остался стоять перед ними как истукан, и Ника милостиво приняла у него рыбку. Но дальше все ее внимание безраздельно принадлежало Славику.
Я следила за уловками моих подружек, усмехаясь про себя. Как мне все это было знакомо! Как будто совсем недавно я и сама занималась такими маневрами, поощряя застенчивых ухажеров и разжигая ревность более дерзких поклонников! Как это все-таки приятно — нравиться! Но, увы, на мою долю выпал Саша-толстый. Он, сопя, уселся рядом со мной и положил мне на колени газетный лист, а на него — самую-самую поджаристую рыбку из всех. Что ж, и за это надо сказать судьбе спасибо.
Периферическим зрением я наблюдала, как Витя о чем-то тихо переговаривается с Лялей, у которой был такой же серьезный вид, как днем в лаборатории. Мне стало смешно: едва заметив, что я подхожу к костру, Витя куда-то ретировался, но через пять минут появился снова — уже в ушанке. Ни на берегу, ни на каракатице он сегодня не появлялся.
Все наслаждались жизнью, только генеральская дочка с унылым видом сидела одна, никто не обращал на нее внимания. По кругу пошли кружки с домашним вином, терпким, по вкусу слегка напоминавшим «Изабеллу».
Кто-то из ребят достал гитару и тихо запел себе под нос:
…Бесконечная голубая волна
Все течет, все течет — не кончается
Море Черное, словно чаша вина,
На ладони моей качается.
Несколько голосов подхватило мелодию, и нестройный вначале хор запел дальше:
Я все думаю об одном — об одном,
Точно берег надежд покинувший,
Море Черное, словно чашу с вином,
Пью во имя твое, запрокинувши.
Это моя любимая песня, мне нравятся в ней и мелодия, и стихи, и сам автор — я просто влюблена в песни Окуджавы. Но сегодня на самом-самом берегу Черного моря это звучало как-то по-особенному, правда, чашами нам служили украденные с кухни кружки, ну а за кого выпить — это всегда найдется, если есть что.
6. ВЛЮБЛЕННЫЕ И ПОКЛОННИКИ
Тот дух легкого флирта, шутливой, кокетливой игры, что так был заметен на Красной площади, очень хорошо повлиял на девочек и на меня саму тоже — отраженным светом. Впрочем, возможно, эту атмосферу создавал сам Ашуко, не только его уникальная природа, но и уникальное влияние самой природы на людей. Может быть, животные, содержавшиеся на биостанции, создавали какое-то особое биополе? Но каждый, кто попадал на Ашуко, как будто освобождался от всех сдерживающих рамок, раскрепощался, становился самим собой — таким, каким бы он никогда не посмел быть в любом другом месте. Люди менялись на глазах, как только ступали на ашукинскую землю: примерный муж внезапно становился донжуаном, а серая, заезженная жизнью мышка превращалась в покорительницу сердец; человека, проповедовавшего в Москве здоровый образ жизни, посреди ночи с трудом дотаскивали до постели, а серьезный кабинетный ученый оказывался первостатейным хохмачом.
