Когда я его наконец отпустила, физиономия у него была багрово-красная — и отнюдь не от массажа. Он не убежал с пляжа, а медленно ушел, стараясь сохранить остатки собственного достоинства, но забыл свои полотенце и рубашку. Я представляю, какой удар нанесла я по самолюбию человека, который, как рассказывали мне мальчишки, вставал в душе перед зеркалом, и, приглаживая свои ухоженные волосы — даже в Ашуко он привез с собой какой-то специальный заграничный шампунь, — говорил, любуясь своим отражением:
— Разве похоже, что этот парень два года занимался каратэ?
Больше он никогда не просил меня его помассировать.
Но такие люди, как Нарцисс, были исключением. Он даже у вечернего костра на Красной площади казался чужим и перестал туда ходить. Ему было скучно. А без вечерних посиделок представить себе дельфинарий невозможно.
Поводов для них можно было найти бесконечное множество: чей-то приезд, отвальная, день рождения, День шампанского — такие дни объявлялись просто так, когда не было других праздников, благо Абрау-Дюрсо был рядом, и наконец великий праздник — День рыбака. Но о нем разговор особый.
Вообще если сотрудники дельфинария не работали, то они скорее всего где-нибудь кучковались — когда за чаем и кофе, но чаще на столе стояло что-нибудь более крепкое.
Трезвенников среди нас не наблюдалось, но и до положения риз обычно тоже никто не напивался. Наутро заспанные поварихи недосчитывались обычно кружек, да и мисок тоже.
Первое время после смерти Сергея я предпочитала вечерами общаться с людьми постарше, которых я знала давно, но как-то вечером Ника и Вика зашли за мной к Ванде, с которой я чинно пила чай, и потащили с собой на Красную площадь. На костре на решетке жарилась рыба; за ней следил, присев на корточки, Саша-толстый. Рядом с ним на деревянном ящике, заменявшем стол, были расставлены кружки, и Ляля нарезала хлеб; я поняла, куда делась та таинственным образом пропавшая буханка, о чем целый день сокрушалась Елена Аркадьевна. Все полукругом расселись у костра на всяких чурбачках и дощечках, и вдруг я оказалась одна — подруги мои каким-то образом умудрились занять свободные места так, чтобы к ним можно было подсесть. Впрочем, Вика сама подвинулась поближе к Диме, который соизволил обратить на нее свое благосклонное внимание; с другого бока рядом с ней уселся Вадик и начал громко говорить о чем-то умном, перебивая Диму, а Вика молчала и блаженно улыбалась. Недаром она стала постоянно носить парадно-выходной купальник из ткани, напоминающей бархат, подумала я. К Нике подсел Саша-тощий, буквально поедавший ее глазами.
