.
Не было в нем и каменной неподвижности статуи — нет, он улыбался мне привычной улыбкой покорителя сердец, причем в этой улыбке участвовали и необыкновенно изящно очерченные губы, и огромные черные глаза — и волосы у него тоже были черные, выдавая его кавказское происхождение (армянское; я вспомнила фамилию Артура — Хачатрян); впрочем, кроме цвета волос и глаз, ничего восточного в нем не чувствовалось. Ему было года двадцать три — двадцать четыре, и короткая стрижка «ежиком» его не портила, а, наоборот, подчеркивала правильную форму головы. На его фоне мой любимый двоюродный брат с его отпущенными почти до плеч в духе ранних битлов волосами, черными тонкими усиками под прямым гордым носом и манерами всеобщего любимца как-то сразу потускнел — а ведь и я, и почти все знаковые мне женщины считали его красивым.
Но не красота поразила меня в Эрике, нет. Не могу сказать, чтобы с эстетической точки зрения я им не восхищалась — как восхищалась бы прекрасным творением великого художника.
Меня поразило то, каким образом необыкновенная и такая броская внешность может сочетаться с его пока еще довольно экзотической у нас профессией. Увидев один раз, забыть его уже было невозможно! И не заметить его тоже было нельзя — при его росте он никак не мог затеряться в толпе.
Об этом я его и спросила, когда он, галантно пододвинув мне стул, уселся рядом.
— У вас превратное мнение о частном сыщике, Лида, — ответил мне он. — В духе Дэшила Хэммета[3].
— А разве он не должен быть лысоватым, сероватым, незаметным и во всем средним — среднего роста, средних лет и так далее?
Эрик от души расхохотался; смех его был приятен для глаз и слуха:
— Лида, вы прелесть! Наверное, я бы действительно не смог незаметно следовать за подозреваемым — но я как-то об этом не задумывался, это не по моей части. Моя специализация — добывание информации, а нужными нашей фирме сведениями чаще всего владеют женщины, — и он победительно улыбнулся. Я поняла, что перед этой улыбкой не может устоять ни канцелярская крыса из какого-нибудь пыльного архива, ни зеленая девчонка из паспортного стола, ни разъевшаяся до безобразия по причине отсутствия мужского внимания дама из домоуправления и уж, конечно, ни одна пожилая дворничиха… Возможно, что и я, психиатр со стажем, через чьи руки прошли десятки несчастных жертв красавцев-соблазнителей, тоже не смогла бы перед ним устоять.
О деле мы с ним в тот раз не говорили. Когда после весело-печального застолья — пили не за отъезд Вахтанга и Юли, а за их скорое возвращение — и бардовских песен под гитару я вышла на балкон подышать свежим, не отравленным табачными парами воздухом, Эрик последовал за мной.
