Моя левая нога вдруг провалилась в пустоту. Я выкатил глаза, неуклюже взмахнул руками, но тут же восстановил равновесие и опять помчался, теперь уже сразу вслед за Верном. Миновав середину моста, я, наконец, услышал поезд. Он приближался сзади, со стороны Касл-рока. Звук этот, поначалу низкий и невнятный, становился с каждой секундой громче, и уже можно было разобрать отдельно рев мотора и мерный, вселяющий ужас перестук колес по рельсам.
– А-а-а! – заорал Верн.
– Беги же, дьявол! – крикнул я, подталкивая его в спину.
– Не могу! Я боюсь упасть!
– Быстрей!
– А-а-а… КАРАУЛ!!!
Но он и в самом деле побежал быстрее. Его голая потная спина с торчащими лопатками мелькала у меня перед глазами, мышцы ходили ходуном, а позвонки то выпирали, то куда-то проваливались. Он, так же, как и я, не выпускал из рук свернутые в скатку одеяла. Вдруг он чуть-чуть не оступился, притормозил, и мне пришлось еще раз хлопнуть его по спине.
– Больше не могу, Горди! – взмолился он. – А-а-а… Мать твою!!!
– Быстрее, сукин ты сын! – взревел я, внезапно с ужасом ловя себя на мысли, что мне вдруг… начинает это нравиться.
Подобное ощущение я испытал только однажды, да и то когда напился в доску. Мне нравилось погонять Верна Тессио, словно теленка, которого ведут на бойню…
Поезд загрохотал уже совсем близко – вероятно, он находился сейчас у разъезда, где мы швыряли камешки в семафор. Я ждал, что мост вот-вот завибрирует, и это будет конец.
– БЫСТРЕЙ ЖЕ, ВЕРН! БЫСТРЕ-Е-ЕЙ!!!
– О Боже, Горди, Боже, Боже… А-А-А!!!
Воздух прорезал оглушительный, протяжный гудок – это был голос самой смерти: У-У-У-А-А!!!
Гудок на секунду оборвался, и я скорее не услышал, а всей кожей ощутил крик Тедди и Криса: «Прыгайте! Прыгайте же!» В тот же миг мост задрожал, и мы с Верном прыгнули.
Верн приземлился в песок у самого берега, а я скатился по откосу прямо на него. Поезда я так и не увидел. Не знаю даже, заметил ли нас машинист. Спустя пару лет я предположил, что, может быть, и не заметил, однако Крис сказал на это: «Вряд ли он стал бы так гудеть, лишь только чтобы попугать ворон…» А почему бы, собственно, и нет? Так или иначе, тогда это было совершенно не важно. В момент, когда поезд проходил мимо, я закрыл ладонями уши и чуть ли не зарылся головой в песок, лишь бы не слышать оглушительного грохота и лязга, не ощущать обдавшей нас волны раскаленного воздуха. Взглянуть на него не было ни сил, ни желания. Состав оказался длиннющим, но я на него так и не посмотрел. На шею мне легла теплая ладонь, и я сразу понял, что она принадлежала Крису.
